После двадцать первого года брака однажды вечером жена шепнула мне:
Ты должен пригласить другую женщину на ужин и в кино.
Я замер, а она улыбнулась, как будто бы в тумане, и тихо добавила:
Я люблю тебя, но знаю, что есть ещё одна женщина, которая тоже тебя любит и давно ждёт хоть каплю твоего времени.
Этой женщиной была моя мать, Тамара Ивановна. Она уже девятнадцать лет жила одна в квартире на Пресненской, после того как отец исчез, словно растворился в зимнем ветре. Работа, забота о трёх детях вытягивали из меня силы, как бесконечный поток в Неве, и я почти не наведывался к ней.
Той же ночью я позвонил ей:
Мама, пойдем завтра на ужин и в кино. Только ты и я.
Что случилось, сынок? Всё в порядке? спросила она, дрожа, будто её голос эхом разносился по пустынному парку.
Мама всегда считала, что неожиданный звонок предвестник плохих новостей.
Всё хорошо, мамочка. Просто хочу провести вечер с тобой.
Она замолчала, а затем, словно в сказке, произнесла:
С радостью.
В пятницу после работы я приехал к ней. Тамара уже стояла у окна, притянутый шалью, в той же вечерней плесёвой шёлковой блузке, в которой когдато показывала мне семейный альбом.
Я сказала подругам, что у меня свидание с сыном, засмеялась она, а они ждут, как будто бы хотели увидеть, как всё закончится.
Мы пошли в крошечный, но уютный ресторанчик «У Петровича» на Тверской. Она схватила меня за руку, нежно, как когдато в детстве, когда я падал с качелей. Когда принесли меню, я прочитал его вслух, потому что ей было трудно разглядеть крошечный шрифт.
Когдато я читала тебе меню, улыбнулась она, глаза её светились, как свечи в ночи.
Сейчас моя очередь, мама, ответил я, чувствуя, как время растягивается, словно лента на ветру.
Мы говорили долго о жизни, о воспоминаниях, о всех тех крошечненьких моментах, что накопились за годы, как слои снега на крышах. Фильм пропустили, но не пожалели; в его отсутствие возникло место для безмолвных разговоров.
Когда я отвёз её домой, она шепнула:
Я хочу повторить эту встречу, но в следующий раз я приглашу.
Я улыбнулся и согласился.
Через несколько дней Тамара Ивановна внезапно умерла от сердечного приступа. Я не успел попрощаться, не успел сказать ей «спасибо». Спустя время пришёл конверт, пахнущий дымом сигарет и старыми газетами. Внутри копия счета из ресторана и записка:
Я оплатила заранее. Не знала, успею ли быть там, но хотела оплатить ужин для двоих для тебя и твоей жены. Ты никогда не узнаешь, как много для меня значил тот вечер. Люблю тебя, сынок.
Тогда я понял: не откладывайте слова «я тебя люблю». Дарите время тем, кто дорог. Потому что семья это не «потом». Семья это сейчас, в этом бесконечном сне, где улицы Москвы превращаются в реки, а рубли шепчут: хватит ждать, живите.
