Алексей притормозил у кладбищенских ворот. Сколько раз он собирался приехать, да всё откладывал. При жизни матери не находил времени, после её смерти тоже.
Мысли об этом вызывали в нём горькое отвращение к себе. Ведь нужно было так мало встряхнуть его, чтобы он понял: весь его выстроенный мир оказался пустышкой. Ни слова, ни поступки не имели настоящей ценности. Он даже мысленно благодарил свою бывшую жену Марину за то, что та раскрыла ему глаза.
Всё рухнуло в один миг. Его образцовая семья, крепкая дружба всё оказалось ложью. Жена изменяла с лучшим другом, а остальные приятели, зная правду, молчали. Полный крах. Все, кому он верил, предали. После развода Алексей махнул в родной Нижний Новгород. Восемь лет прошло с похорон матери, и ни разу он не нашёл времени навестить её могилу. Лишь теперь до него дошло: мама была единственным человеком, который никогда бы его не предал.
Женился Алексей поздно в 33 года, а его избраннице Марине было 25. Как же он гордился, когда она шла рядом статная, ухоженная. Позже, когда она орала ему в лицо, что ненавидела все пять лет их брака, что близость с ним была пыткой, он понял, насколько слепым был. Её перекошенное злобой лицо напоминало страшную маску. А ведь он чуть не поверил её слезам, когда она умоляла о прощении, твердила, что он вечно пропадает на работе.
Но когда он твёрдо заявил о разводе, Марина скинула маску. Алексей вышел из машины, достал огромный букет. Медленно пошёл по кладбищенской дорожке. Наверняка всё заросло он даже не приезжал, когда ставили памятник. Всё решал удалённо, через интернет. Так и жизнь может пролететь.
К его удивлению, оградка и памятник выглядели ухоженными ни травинки. Кто-то заботился о могиле. Кто? Наверное, одна из маминых подруг. Раз уж сын не удосужился… Он открыл калитку. «Ну, привет, мам…» прошептал. В горле запершило, глаза застилало. По щекам покатились слёзы.
Он успешный бизнесмен, человек, который не плакал с детства. А теперь рыдал, как мальчишка. И эти слёзы не хотелось останавливать. Будто с ними уходило всё, что связано с Мариной и прочей ложью. Словно мама гладила его по голове и шептала: «Ну что ты, а? Всё наладится». Он долго сидел, молча беседуя с ней. Вспоминал, как в детстве разбивал коленки, а она мазала зелёнкой, дула и приговаривала: «Не беда, все мальчишки коленки сбивают заживёт». И правда заживало. С каждым разом боль переносилась легче.
«Ко всему привыкаешь. Только к предательству привыкать нельзя», часто говорила она. Теперь он понимал глубину этих слов. Тогда они казались простыми, а сейчас ясно какая же она была мудрая. Вырастила его одна, но не избаловала, воспитала нормальным парнем.
Не знал, сколько просидел, да и не смотрел на часы. В душе наступило спокойствие. Решил задержаться в городе на пару дней. Надо решить, что с маминым домом. Конечно, он платил соседке за присмотр, но сколько ещё он будет пустовать? Улыбнулся, вспомнив, как познакомился с её дочкой. Договариваясь о доме, встретил Настю. Ему было так плохо тогда… А Настя оказалась душевной. Вечером разговорились, и всё вышло само собой. Утром он уехал, оставив записку, куда положить ключ.
Может, в глазах Насти он выглядел подлецом. Но он ничего не обещал. Всё было по обоюдному желанию. Настя приехала к матери после развода с мужем-деспотом. Рассказала ему об этом. Ей было тяжело, ему тоже. Вот и случилось.
Дядя, помогите! раздался детский голосок. Обернувшись, он увидел девочку лет семи с пустым ведёрком.
Водички надо, цветы полить. Мы с мамой только посадили, а она сегодня приболела. На улице жара, они завянут. Тут рядом колонка, а мне ведро не донести. Если по чуть-чуть носить, мама догадается, что я одна ходила.
Алексей улыбнулся:
Давай, показывай дорогу.
Девочка застрекотала, и через пять минут он знал всё: и что она уговаривала маму не пить холодное, и что теперь та слегла. А ещё что она, Соня, уже год как ходит в школу и мечтает о золотой медали.
Алексею становилось легче. Какие же дети искренние! Теперь он понимал: был бы счастлив, если бы у него была простая любящая жена и ребёнок. Те, кто ждал бы его дома. Его Марина напоминала дорогую куклу, а о детях и слышать не хотела. Говорила, что только дура портит фигуру ради «пищащего комочка». Они прожили вместе пять лет и ни одного тёплого воспоминания.
Поставил ведро у оградки, Соня аккуратно полила цветы. Алексей взглянул на памятник и замер. На фото была соседка, с которой он договаривался о доме. Мать Насти. Он перевёл взгляд на девочку.
Валентина Ивановна твоя бабушка?
Ага. Вы её знали?
Хотя чего спрашиваю, раз вы у её могилы были. Мы с мамой всегда там убираемся.
С мамой? растерялся Алексей.
Ну да. Я же сказала мама не разрешает мне одной на кладбище.
Девочка схватила ведро:
Всё, побегу, а то мама волноваться будет.
Давай я тебя подвезу.
Соня покачала головой:
Нельзя садиться к чужим, а маму расстраивать не хочу.
Она убежала. Алексей вернулся к могиле матери. «Странно… Настя же не жила здесь, приехала к матери на время. А теперь выходит, что у неё тут дочь…»
Он тогда не знал, что у Насти есть ребёнок. Хотя сколько Соне лет? Может, Настя потом вышла замуж…
Подъехал к дому. Сердце сжалось. Всё как при маме даже цветы те же. Молодец, Настя. В доме чистота, будто хозяева ненадолго вышли.
Решил зайти к соседке. Дверь открыла Соня:
Ой, это вы? приложила палец к губам. Только маме ни слова, ладно?
Проходите, донёсся голос из комнаты. Я уже лучше, но не подходите близко заразлю.
Настя взглянула на него и глаза округлились:
Ты?..
Алексей улыбнулся
