После похорон мужа мой сын отвёз меня на окраину города и сказал: «Выходи, мама. Мы больше не можем тебя содержать».
Но я хранила тайну, которую скрывала годами тайну, о которой мой неблагодарный сын ещё пожалеет.
В день погребения мужа моросил дождь.
Маленький чёрный зонт не мог скрыть тоски, разъедавшей сердце. Я дрожала, держа в руках свечу и глядя на свежую могилу, где земля ещё пахла сыростью.
Мой спутник почти сорока лет любимый Виктор теперь был лишь горстью холодной глины.
После похорон мне не дали времени оплакивать его.
Старший сын, Денис, которому муж безоговорочно доверял, сразу же забрал ключи.
Годами раньше, когда Виктор был ещё здоров, он сказал мне:
«Мы стареем. Перепишем дом на Дениса, пусть он отвечает».
Я не возражала разве есть родители, которые не любят своих детей?
Так дом и земля перешли к Денису.
На седьмой день после похорон он предложил мне прогуляться, чтобы «развеяться».
Я не ожидала, что эта прогулка станет ударом в спину.
Машина остановилась на выезде из города, у заброшенной автобусной остановки.
Денис сказал холодно:
«Выходи. Мы с женой больше не можем тебя содержать. Теперь ты сама по себе».
В ушах зашумело, в глазах потемнело.
Мне казалось, я ослышалась.
Но его взгляд был твёрд, будто он вот-вот вытолкнет меня из машины.
Я сидела в шоке у обочины, рядом с лавкой. В руках лишь тряпичная сумка с парой вещей.
Дом, где я жила, растила детей и ухаживала за мужем, больше не был моим. Он был на его имени. У меня не осталось права даже зайти.
Говорят: «Муж умер остались дети», но иногда будто и детей нет.
Родной сын мой поставил меня на грань.
Но Денис не знал, что я пришла не с пустыми руками.
В кармане кофты я всегда носила сберкнижку деньги, которые мы с Виктором копили всю жизнь, десятки миллионов рублей.
Мы никому о них не говорили, даже детям.
Однажды Виктор сказал:
«Люди хороши, только пока им это выгодно».
В тот день я решила молчать.
Не умоляла. Не раскрыла тайны.
Хотела посмотреть, как Денис и сама жизнь с ним обойдутся.
В первый день, когда меня бросили, я сидела под навесом лавки.
Хозяйка тётя Люба сжалилась и принесла мне горячий чай.
Когда я сказала, что потеряла мужа, а дети выгнали, она тяжело вздохнула:
«Нынче, дочка, таких историй хоть пруд пруди. Деньги для детей дороже любви».
Я сняла маленькую комнату, платя проценты с вклада.
Была осторожна: никто не знал о моих деньгах.
Жила скромно носила поношенное, ела дёшево, не привлекала внимания.
Иногда ночью, на скрипучем диване, мне снился дом: скрип потолочного вентилятора, запах селёдки под шубой, которую Виктор так любил готовить.
Ностальгия обжигала, но я знала: пока жива надо идти вперёд.
Я привыкла к новой жизни.
Днём искала работу на рынке: мыла овощи, носила грузы, фатовала пакеты.
Зарплата копейки, но мне было неважно.
Я хотела стоять на ногах сама, без чьей-то жалости.
На рынке меня звали «добрая баба Надя».
Никто не знал, что вечером я украдкой открывала сберкнижку, пересчитывая цифры.
Это был мой тайный якорь.
Однажды я встретила старую подругу тётю Катю, с которой дружила смолоду.
Увидев меня в съёмной комнатушке, я просто сказала, что муж умер, а жизнь тяжела.
Она пожалела и позвала помогать в семейную забегаловку.
Я согласилась.
Работа ад, но была крыша и еда.
Теперь у меня было ещё больше причин хранить тайну.
А пока доходили вести о Денисе.
Он жил с женой и детьми в большом доме, купил новую машину, но спился.
Одна знакомая шепнула:
«Говорят, уже заложил дом».
Сердце сжалось, но я не стала ему звонить.
Он безжалостно выбросил меня на остановке.
Мне нечего ему сказать.
Однажды в забегаловку зашёл странный мужчина.
Одет щегольски, но лицо как отбивная.
Я узнала его собутыльник Дениса.
Он уставился на меня и спросил:
«Ты мать Дениса?»
Я кивнула.
Он наклонился, голос сдавленный:
«Он должен нам миллионы. Теперь прячется. Если тебе не плевать спаси его».
Я онемела.
Он лишь горько усмехнулся:
«Я сама нищая, мне нечем помочь».
Он ушёл, хлопнув дверью. Но это заставило меня задуматься.
Я любила его, но боль была слишком сильна.
Он выбросил меня, как старую тряпку.
Теперь это возмездие? Справедливо ли?
Через несколько месяцев Денис пришёл ко мне.
Он был худ, обрюзг, глаза красные.
Увидев меня, рухнул на колени, голос срывался:
«Мама, я ошибся. Я ничтожество. Прошу, спаси меня ещё раз. Иначе моя семья пропадёт».
Сердце перевернулось.
Я вспомнила ночи, когда плакала о нём, вспомнила брошенность.
Но вспомнила и слова Виктора перед смертью:
«Что бы ни случилось он наш сын».
Я долго молчала.
Потом зашла в комнату и достала сберкнижку те самые миллионы.
Положила перед Денисом и твёрдо сказала:
«Это деньги моих родителей. Я прятала их, боясь, что ты промолотишь.
Берёшь но запомни: если ещё раз растопчешь материнскую любовь, какие бы деньги у тебя ни были ты навсегда останешься жалким ничтожеством».
Денис затрясся, беря книжку.
Зарыдал, как ребёнок.
Я знала может, он исправится, а может, нет.
Но я выполнила свой последний долг.
И тайна этих денег наконец раскрылась. Как раз вовремя.
