После похорон мужа мой сын подвёз меня к окраине города и сказал: «Выходи, мама. Мы больше не можем тебя содержать».
Но у меня был секрет, который я хранила годами секрет, о котором мой неблагодарный сын ещё пожалеет.
В день погребения мужа моросил дождик.
Маленький чёрный зонт не мог скрыть тоски, сжимавшей сердце. Дрожащими руками я держала свечу, глядя на свежую могилу, где теперь покоился мой Роман спутник жизни почти сорок лет, превратившийся в горстку холодной земли.
Горевать мне не дали.
Старший сын, Денис, в котором муж был уверен как в себе самом, тут же забрал ключи.
Ещё несколько лет назад, когда Роман был здоров, он предложил:
«Мы стареем. Давай перепишем дом на Дениса, пусть он отвечает».
Я не возражала разве есть родители, которые не любят своих детей?
Так дом и участок перешли к Денису.
На седьмой день после похорон сын предложил мне «прогуляться, чтобы развеяться».
Я и представить не могла, что эта прогулка станет ударом в спину.
Машина остановилась на выезде из города, у заброшенной остановки.
Холодным тоном Денис сказал:
«Выходи. Мы с женой больше не можем тебя содержать. Теперь живи как знаешь».
В ушах зазвенело, в глазах потемнело.
Мне казалось, я ослышалась.
Но его взгляд был твёрд, будто он уже мысленно выталкивал меня из машины.
Я сидела в шоке у дороги, рядом с крошечным ларьком. В руках только холщовая сумка с парой вещей.
Дом, где я жила, растила детей и ухаживала за мужем, больше не был моим. Он был на его имени. Обратной дороги не было.
Говорят: «Муж умер остались дети», но иногда кажется, что их и не было вовсе.
Родной сын выставил меня за дверь.
Но Денис не знал, что я пришла не с пустыми руками.
В кармане кофты лежала сберкнижка деньги, которые мы с Романом копили всю жизнь, десятки миллионов рублей.
Мы хранили это в тайне, не рассказывая даже детям.
Однажды Роман сказал:
«Люди добры, только когда им это выгодно».
В тот день я решила молчать.
Не умоляла, не раскрывала секрета.
Хотела посмотреть, как Денис и сама жизнь обойдутся с ним.
В первый день моего «изгнания» я сидела под навесом ларька.
Хозяйка, тётя Зина, сжалилась и налила мне кружку горячего чая.
Когда я рассказала, что потеряла мужа, а дети выгнали, она только вздохнула:
«Нынче, голубушка, таких историй пруд пруди. Деньги для детей дороже материнской любви».
Я сняла крохотную комнатку, оплачивая её процентами со вклада.
Была осторожна: никому не говорила о своих сбережениях.
Жила скромно носила поношенное, ела самое простое, не привлекала внимания.
По ночам, свернувшись на скрипучем диване, вспоминала наш дом: шум вентилятора, запах селёдки под шубой, которую так любил готовить Роман.
Ностальгия щемила сердце, но я твердила себе: пока жива надо двигаться вперёд.
Я начала привыкать к новой жизни.
Днём искала подработку на рынке: мыла овощи, таскала мешки, фасов
