После похорон мужа мой единственный сын вывел меня из деревни к окраине небольшого города. Остановившись, он холодно сказал: «Вот и всё, мама. Мы больше не можем тебя поддерживать». Я молчала. Годы я хранила одну тайну, которую невзрачный сын когданибудь почувствует горько.
Туманным утром мы хоронили Алексея. Мой маленький чёрный зонтик не смог укрыть пустоту в груди. Я дрожала, сжёгши благовония в ладонях, глядя на влажную землю. Мой почти сороклетний спутник, любимый Алексей, превратился в кучу холодного грунта.
Плакать не было времени.
Иван, старший сын, которому Алексей доверял безусловно, увёз ключи от дома ещё до того, как гостям удалось допить кофе. Год назад, когда Алексей был здоров, он сказал: «Мы уже старики. Переоформи дом на Ивана, пусть отвечает». Так мы передали имущество сыну.
На седьмой день после погребения Иван позвал меня в поездку «чтобы проветриться». Я не знала, что меня ждёт нож в спину. Мы остановились у заброшенной автобусной остановки на окраине, и он, холодно и окончательно, сказал: «Слезай. Мы с женой больше тебя не выдержим. С этого момента ты сама». В ушах зазвенел звон, мир пошатнулся. Его глаза были жёстки; он оттолкнул бы меня, если бы я замешкалась.
Я оказалась на низком стуле у небольшого лавочного киоска, с тканевым мешком, в котором лежала пара вещей. Дом, в котором я выкормила мужа и воспитала детей, теперь принадлежал Ивану. Я больше не имела права возвращаться.
Говорят, вдова всё ещё имеет детей. Иногда детей так же мало, как их нет.
Иван запер меня в угол, но я не шла босиком. В кармане блузки я прятала банковскую книжку наши с Алексеем сбережения, копившиеся рублями год за годом, десятки миллионов. Мы никому не говорили, ни детям, ни друзьям.
«Люди меняются, когда считают, что у тебя уже нечего отдать», однажды сказал мне Алексей. Я молчала. Не просила милостыню, не раскрывала тайну. Хочела увидеть, что сделает жизнь и мой сын.
Первый вечер владелица лавки, тётя Нина, пожалела меня и подала горячий чай. Я рассказала, что муж умер и дети оставили. Она вздохнула: «Детей хватает, а любви вечно не хватает, дочь». Я снимала крохотную комнату, платя проценты от сбережений. Жила скромно: старой одеждой, дешёвой едой, без лишних глаз.
Ночами, свернувшись на шатающемся деревянном ложе, я скучала по скрипу нашего вентилятора и запаху Алексеевского салата со сметаной. Боль от утраты была, но я говорила себе: пока дышу, движусь вперёд.
Я привыкла к новой ритме. Днём я работала на рынке мою овощи, таскала мешки, упаковывала продукты. Плата была скромна, но не важно. Хочу стоять на собственных ногах, а не на чужом сочувствии. Торговцы стали звать меня «мамой Татьяной». Никто не знал, что каждый вечер я открывала книжку на мгновение, а затем прятала её обратно тихая страховка.
Однажды вечером я встретила старую подругу, тётю Ольгу, с которой дружила в детстве. Я лишь упомянула, что Алексей ушёл и сейчас тяжело. Ольга дала мне место в своей семейной столовой, кровать в подвале, в обмен на работу. Трудно, честно, но еда была гарантирована, а секрет оставался в тайне.
Слухи о Иване всё же дошли до меня. Он жил в большом доме, ездил на новой машине, а в свободное время играл в карты. «Он уже заложил право собственности», шептал знакомый. Грудь сжалась, но я не звонила. Оставил мать у дороги что ещё сказать?
В столовой появился мужчина в безупречной рубашке товарищ Ивана по выпивке. Он долго смотрел на меня и спросил: «Вы мать Ивана?» Я кивнула.
«Он нам должен миллионы», сказал он. «Он прячется. Если хотите его спасти, помогите». Горько улыбнулся. «Я на меле». Затем ушёл.
Я стояла, держась за тряпку для посуды, вспоминая сына, которого качала на руках, мужчину, который вырвал меня из машины. Справедливость? Наказание? Не знала.
Прошли месяцы. Иван появился худой, с пустыми глазами, без бороды. Увидев меня, он упал на колени.
«Мама, я ошибался», захлебнулся он. «Я подгорел. Пожалуйста, спаси меня хотя бы раз. Если ты не поможешь, моя семья погибнет».
Воспоминания налились, как прилив: ночи в одиночестве, пустая дорога, боль. Тогда в голове прозвучали последние слова Алексея: «Кем бы он ни стал, он всё равно наш сын».
Я молчала долго. Затем вышла в комнату, достала банковскую книжку наши сбережения всей жизни и положила её на стол между нами.
«Это деньги, что мы с отцом копили», произнесла я ровно. «Я прятала их, боясь, что ты их не оценишь. Сейчас отдаю их тебе. Но запомни: если вновь будешь топтать любовь своей матери, никакое состояние не поднимет тебя над землёй».
Руки Ивана дрожали, когда он берёт книжку, и он заплакал, как ребёнок под дождём.
Может, он изменится. Может, нет. Но я сделала всё, что могла как мать.
Тайна, наконец, раскрылась в тот миг, когда она была нужна. И я поняла: истинное богатство не в рублях, а в способности дарить друг другу уважение и любовь, даже когда отношения разрушаются. Это урок, который стоит помнить всем.
