— Раз это не моя квартира — я тут убираться не буду! — фраза невестки, после которой я пересмотрела свои взгляды на всё.
Раньше я всерьёз подумывала оформить одну из своих квартир на сына. Казалось, что так будет лучше — у них будет свой угол, не придётся ютиться по съёмным. Но после того, что я увидела и услышала от его жены, сама мысль об этом вызывает у меня отвращение. Пусть зарабатывают сами. Квартира останется моей. И если вдруг они разведутся — я только вздохну с облегчением. Потому что я не просто не принимаю его выбор — я боюсь его. Его жена, Светлана, оказалась полной катастрофой.
Семья у неё самая обычная, без особых связей или достатка, но она себя ведёт, будто выросла в усадьбе с прислугой. Родители — тихие, скромные люди, не то что их дочь, которая воображает себя королевой. Образование среднее, работает агентом по продажам, но деньги у неё не держатся — всё спускает за пару дней, а потом тянет из моего сына. Постоянно. Без стыда.
Когда после свадьбы их выгнали из съёмной квартиры, я из жалости пустила их пожить у себя, пока не освободится моя вторая квартира. Могла бы и отказать, но сделала это ради сына. И почти сразу пожалела. Стоило Светлане переступить порог, как её лицо исказила гримаса презрения. Осматривала мою квартиру, будто попала в лачугу. Хотя у меня ремонт хороший, чистота и порядок.
— И что, я теперь должна спать на диване? Твоя мать не могла постель мне уступить? — заявила она сыну.
Диван для неё — недопустимо? А в съёмной халупе она как-то уживалась! А мой всегда самостоятельный и упрямый сын превратился в её тряпку. Готов на всё, лишь бы угодить. Я его не узнаю.
Те месяцы под одной крышей были адом. После работы я запиралась в своей комнате, лишь бы не встречаться с ней. Лишь бы не видеть её вечное недовольное лицо. Не разговаривали — и слава Богу.
Когда они наконец переехали, я выдохнула. Но вскоре сын начал осторожно намекать: «Мама, а что ты планируешь с той квартирой? Может, оформишь на меня?» Я сразу поняла — это не его слова, это Светлана им руководит. Ответила чётко:
— Квартира останется моей. Это моя подушка безопасности. А вы живите и копите. Да и планировка там неудобная, для молодой семьи не подходит.
Сын вроде отступил. Мы стали видеться реже. Я не лезла в их дела.
Но недавно сын позвал нас с отцом на день рождения. Когда я зашла в их квартиру — обомлела. Кругом грязь: плита в застывшем жиру, пол липкий, пыль слоями, коробки даже не распакованы. Даже гости заметили.
Мать Светланы тихо спросила:
— Света, ну что у вас за беспорядок?
Её ответ добил меня окончательно:
— А с чего я должна убираться? Это же не моя квартира! В чужом доме я хозяйничать не собираюсь.
Свёкровь даже слова не нашла.
— Но в съёмной-то ты убиралась! — попыталась возразить мать.
Сын стоял рядом. По его лицу было видно — ему стыдно. Он вырос в чистоте, а теперь живёт в этой помойке. Ему тяжело, но он терпит. Потому что когда-то любил. А сейчас? В его глазах нет огня. Осталась только привычка. Или страх.
Я ничего не сказала Светлане. Просто посмотрела. Знаю — долго он так не выдержит. И тайно жду одного — развода. Да, это горько, но если они расстанутся — я буду счастлива. ПИ когда через год он наконец собрал вещи и хлопнул дверью, я впервые за долгое время почувствовала, что всё будет хорошо.
