**Дневник. Запись от 12 октября.**
Шёл обычной дорогой к детскому саду — той самой, по которой уже пять лет сопровождаю свою ненаглядную внучку Светлану. Обычно она замечала меня первой и со смехом бежала, крича: «Дедушка пришёл!» Но в этот раз всё вышло иначе. Увидел её издалека: она шагнула вперёд, глаза загорелись, но воспитательница мгновенно остановила её, шепнула что-то на ухо — и Света, опустив голову, медленно отошла к куклам. Ко мне же подошла та самая женщина и спокойно, но с жалостью в голосе сказала:
— Простите, но у нас распоряжение от матери. Забирать девочку могут только родители. Больше никто.
Я оцепенел. Будто получил пощечину. Как так? Почему? Ведь я же не чужой! Это моя кровь, моя Светочка… Я всегда был рядом — не ради благодарности, а просто потому что люблю.
Моя дочь Ольга вышла замуж шесть лет назад. А спустя три года родилась Света — наше солнышко. Я не просто помогал — я жил их жизнью: кормил, гулял, укладывал спать, читал сказки, водил в сад и забирал. Особенно когда Оля с мужем пропадали на работе. Зять частенько задерживался допоздна, Ольга приходила затемно — в группе оставались лишь Света да один мальчик, чьи бабушка с дедушкой жили в области. А я был рядом. Всегда!
Но весь этот ужас начался из-за, казалось бы, невинного разговора за воскресным чаем. Принёс пирожков, Свете — новую матрёшку, и тут заметил, что у Ольги изменилась походка, животик округлился. Догадка подтвердилась — ждала второго. И я, как отец, не смог промолчать:
— Оленька, ты серьёзно? С вашим-то доходом ребёнка заводить?
Она лишь спокойно ответила:
— Да. Мы хотим. Время подходящее, разница между детьми нормальная.
И тут понеслось. Не сдержался: напомнил, что квартира в ипотеке, что на работе держатся из последних сил, чтобы не уволили, что живут от аванса до зарплаты. Откровенно сказал, что не представляю, как справлюсь с двумя внуками.
Ольга вспыхнула. Зять молча вышел, не желая влезать, а она выпалила:
— Мы тебя никогда ни о чём не просили! Ты сам лезешь, сам помогаешь, а теперь ещё и упрёки? Спасибо, пап, но дальше сами справимся.
И справляются. Но какой ценой? Света — девочка ранимая, тихая. В саду ей тяжело: то игрушку отнимут, то в игру не берут, то толкнут. А теперь, когда её не забирают после тихого часа, а оставляют до вечера, ей приходится коротать время в дежурной группе, где малыши сидят вперемешку со старшими. Гвалт, крики, суматоха. А она — жмётся к воспитательнице, ждёт, когда за ней придут. А я — не могу. Мне запретили.
Униженно звонил Ольге, умолял: «Ну хватит! Ну поругались… Кто в семье не ссорится?» А она холодно отвечала:
— Пусть сидит до семи, воспитателям за это платят. Может, научится общаться, а то совсем затюканная растёт. Всё к тебе да к тебе…
А я-то знаю: Света каждое утро со слезами вцепится в мать, а вечером, уткнувшись в окно, ищет глазами мой силуэт — и не находит. А я стою в стороне, словно чужой. И сердце сжимается от боли и бессилия.
Вот так: одно необдуманное слово — и ты больше не дед. Просто старик, который когда-то читал сказки, катал на плечах и целовал в макушку. А теперь — лишён права быть рядом. Молчание — золото. Жаль, не сберёг его.
