Когда-то, много лет назад, наша дочь Варя созвала всю семью за стол, чтобы поделиться радостью. Но после того ужина мы выставили её с зятем за порог.
Да, времена тогда были другие, и молодежь, кажется, вовсе забыла, что такое здравый смысл. Варя устроила праздничный обед — с селёдкой под шубой, кулебякой, самоваром на столе. Собрала всех: нас с мужем, внука Алёшу и своего супруга Ефима. Жили мы втроём в старой трёхкомнатной хрущёвке на окраине Нижнего Новгорода. И без того тесно, а тут…
Когда Варя с Ефимом поженились, мы взяли их к себе. Так вышло — она забеременела, свадьбу сыграли на скорую руку, всё как-то необдуманно. Мы не упрекали, помогали, чем могли, и предложили пожить у нас, чтобы скопить хоть что-то на собственный угол. Говорили им: «Откладывайте, хоть на первый взнос для кооператива. Внук подрастёт — места не будет».
Они вроде соглашались, но толку — как с козла молока. Обещания, разговоры, а руки-то не доходят. Живут, будто в родительском доме, и даже спасибо не скажут. Мы терпели — у нас ведь тоже годы не сахар, хочется покоя, а не беготни с пелёнками. Но ради дочери — молчали.
И вот сидим за столом. Варя улыбается, глаза сверкают. Мы с мужем переглянулись: «Может, наконец-то решили съехать?»
Но не тут-то было. Дочь поднимает рюмку, смотрит на нас и объявляет:
— Мама, папа… Я опять в положении.
У меня в глазах потемнело. Сижу, словно громом поражённая, и не верю ушам. Ещё один ребёнок? В эту тесноту? Да куда же…
— Варя, ты в своём уме? — тихо, но твёрдо спросил муж. — Где вы вшестером разместитесь? Или думаешь, мы опять за всех будем отдуваться?
А она даже не смутилась. Видно, ждала, что мы всплеснём руками, засюсюкаем, начнём поздравлять. Но не вышло.
— Я думала, вы обрадуетесь… — пробормотала она, а Ефим тут же встрял:
— Мы ждали поддержки, а вы сразу против. Это же наша семья!
— Ваша? — не сдержалась я. — А мы тогда кто? Приживалы? Дойная корова? Мы просили: скопите на свою квартиру! А вы… ещё один едок, простите, но мы не тумбочка с деньгами.
После ужина — ни слова. Наутро Варя даже не поздоровалась. Обиделись. На нас. За то, что не прыгали от счастья. За то, что не ликовали от мысли о новом ребёнке, о новых бессонных ночах, о второй коляске в узком коридоре.
Мы с мужем обсудили всё начистоту. Решили: хватит. Не можем бесконечно жертвовать своей старостью, своим покоем. Им под тридцать — пора отвечать за себя.
Подошла к Варе и сказала прямо:
— Любим вас. Но вы взрослые. Хотите второго ребёнка? Пусть будет. Только растите его в своём доме. Мы больше не намерены быть вашей подушкой.
Она вспыхнула. Кричала, что мы чёрствые, что «нормальные родители так не поступают». Но, простите, я уже поступала — нянчилась с Алёшей, отдавала пенсию на распашонки, варила щи и штопала Ефиму рубахи. Теперь — баста.
Собрали чемоданы, сняли комнату в коммуналке. Ушли, хлопнув дверью. А мы остались. В тишине. С тяжёлым сердцем, но и с уверенностью, что поступили правильно. Порой, чтобы дети выросли, их надо отпустить. Даже если это больно.