Осталась у меня одна мечта — сбежать от этой «мамочки», отравляющей жизнь и себе, и мне.
У каждого возраста свои радости. В детстве я трепетно ждала каникул: родители были рядом, вместе ездили на Волгу, жарили шашлыки в лесу, смеялись до рассвета. Потом появилась работа — отдыхом стали чаепития с подругами в Казани, прогулки по парку Горького, редкие вечера с книгой Чехова. Теперь же отдых — мираж. Что-то недостижимое, как северное сияние зимней ночью.
Меня зовут Ярослава. Мне тридцать шесть, и девять из них я живу в аду выгорания. Всё началось с переезда после свадьбы в дом свекрови — «временно, пока не накопи́м на квартиру». Десять лет спустя мы всё тут, в этом доме под Самарой, где мне не принадлежит даже воздух.
Со стороны — идеальная жизнь: просторный дом, сад, дети в школе за углом, муж-программист. Казалось бы, рай. Но в этом аду нет места мне. Потому что хозяйка здесь — она. Свекровь, отрицающая мои мысли, мою усталость, моё право на молчание.
Для мужа Сергея — это мечта: две женщины вертятся вокруг него. Я — готовлю борщ, убираю, вожу детей в «Гимназию №3», работаю на удалёнке. Свекровь Нина Степановна — командует, критикует, учит жить. А он? Как постоялец в гостинице: пришёл, съел солянку, улёгся на диван с телефоном. Ни «спасибо», ни «дай помогу». Почему? «Моя мать одна поднимала двоих сыновей — и ты справишься», — бросил он как-то, даже не подняв глаз.
А я не справляюсь.
Свекровь хвастается, как одна управлялась с огородом, работой в аптеке и сыновьями. Гордится, будто орденами. Только забывает упомянуть, что муж сбежал от неё к молодой коллеге. А теперь у неё гипертония, радикулит и вечное непонимание: за что? Ответ же прост — себя не жалела. И других тоже.
Её религия — труд до изнеможения. Особенно на даче под Тольятти. Девиз: «Кто землю пашет — тот Богу кланяется!» Яблоки, свёкла, соленья, картошка — всё своё. Не для радости, а потому что «так правильно». И я, как невестка, обязана участвовать. Откажешься? — Лодырь. Устала? — Сама виновата, разленилась.
На прошлой неделе вернулись с дачи. Три мешка картошки, ящики с банками, лук. Свекровь ковыляла, я еле ноги волокла. А Сергей? Лежал перед телевизором. Даже не подошёл. Как будто так и надо. Как будто мы — вьючные лошади.
Тогда во мне что-то сломалось. Сидела на кухне, в грязном фартуке, плача в чашку с остывшим чаем — и поняла: хватит. Мне не тридцать шесть — все сто. Никакие соленья не стоят моих слёз. Хочу просто спать до полудня. Тишины. Возможности услышать собственные мысли.
Решила: уезжаю. Заберу детей и вернусь к родителям в Уфу. Хватит ждать перемен. Меняюсь я. Не обязана быть героиней из советских плакатов. Не должна доказывать Нине Степановне, что достойна её сына. Я уже достойна большего.
На днях скажу Сергею. Пусть выбирает: мамины грядки или семья, задыхающаяся в паутине её правил. Потому что здоровье — не только витамины с огорода. Это — тишина в сердце, лёгкость в плечах и смех детей, катающихся на роликах в парке. Где пахнет не потом и укропом, а свободой.
Не стану я старухой с больничной картой толщиной в «Войну и мир», спрашивающей: «Ради чего?» Лучше куплю овощи в «Магните». А выходные проведу с детьми на Каме — катаясь на лодке, загорая, объедаясь пломбиром. Где время течёт медленно, как летняя река.
