Осталась у меня одна мечта — сбежать подальше от этой «мамочки», что душит покой и меня, и себя.
У каждого возраста — свои радости. В детстве я трепетно ждала лета: родители брали отпуск, мы целыми днями купались в озере, жарили шашлыки за городом, смеялись до слёз. Потом пришла первая работа — отдыхом стали чаепития с подругами в кухне-хрущёвке, редкие прогулки по березняку. Теперь же отдых — словно северное сияние: видишь вдалеке, а дотянуться невозможно.
Меня зовут Татьяна Валерьевна. Мне тридцать шесть, и девять из них я живу как загнанная лошадь. Всё началось с «временного» переезда к свекрови после свадьбы — мол, «пока квартиру не найдём». Прошёл почти десяток лет, а мы всё в этом проклятом доме под присмотром Людмилы Степановны, где даже воздух будто чужой.
Со стороны — благополучие: просторная изба с резной оградой, дети в школе за соседним переулком, муж на заводе. Живи да радуйся! Но счастья нет. Потому что я здесь — не хозяйка, а служанка. Потому что свекровь каждый день тычет в меня костяшками, как в куклу-марионетку: «Ты посмотри, как платье сидит! Опять пироги подгорели? В мои годы я двоих на ноги подняла, а ты и одного ребёнка убрать не можешь!»
Для мужа Сергея — рай: две женщины вертятся вокруг него, как спутники. Я — утром собираю детей, днём работаю за компом, вечером плитку отдраиваю. Свекровь — командует парадом, как генерал в штабе. А он? Пришёл с работы, сел за стол, наложил щей, уткнулся в телефон — хоть бы слово! Однажды осмелилась попросить помочь с мусором. Ответил, даже не подняв глаз: «Мама одна нас растила — и ничего. Ты что, слабее?»
А я сломалась.
Людмила Степановна любит хвастать, как в девяностые одна кормила семью: «И картошку сажала, и на трёх работах горбатилась!» Вот только не вспоминает, как муж сбежал к соседке-костоправке, оставив её с гипертонией да радикулитом. Гордится подорванным здоровьем, словно медалями за отвагу. Её девиз: «Кто землю не любит — тот и человеком не считается!» Потому и таскаемся каждое лето на дачу под Вологду — полоть, сажать, консервировать. Не для радости, а «чтоб люди не осудили». Откажешься? «Молодёжь нынче ленивая!»
На прошлой неделе вернулись с участка — три мешка картошки, ящики с банками. Свекровь кряхтела, я еле ноги волокла. Сергей? Развалился на диване, пульт в руке. Даже бровью не повёл, когда банка с огурцами грохнулась у порога. Сидят, мол, бабы — сами уберут.
Той ночью, сидя на кухне в грязном фартуке, я вдруг чётко поняла: или сейчас, или никогда. Мне не тридцать шесть — все сто. Никакие соленья не стоят седых волос в тридцать и ноющей спины. Хочу спать до десяти. Читать книжки под шум дождя. Слушать тишину.
Решила: уезжаю. К родителям в Череповец, с детьми. Хватит ждать, что ветер перемен придёт сам. Меняюсь я. Не обязана быть «идеальной невесткой», которая крутится как белка в колесе. Достаточно быть собой.
На днях скажу Сергею. Пусть выбирает — мамины грядки или семья, которая задыхается в паутине старых порядков. Потому что здоровье — не только витамины с огорода. Это когда душа поёт, а не ноет. Когда в доме пахнет пирогами, а не лекарствами.
Не хочу к пятидесяти превратиться в Людмилу Степановну — с пачкой болезней и горькой мыслью: «Ради кого я жизнь закопала в землю?» Лучше куплю морковку у бабушки на рынке. А в выходные поведу детей в парк — кататься на роликах, пускать кораблики в лужах. Где смех звенит громче, чем звон банок в погребе.
