— Ты хочешь сказать, что этот пёс для тебя важнее детей?! — сорвалась Ольга, вытирая пятую лужу за день с кафеля на кухне.
Ковёр давно убрали. Когда стало ясно, что ни одно средство не справляется с упрямой привычкой собаки метить углы, Ольга просто свернула его и выбросила.
Но дело было не только в ковре. Муж открыл банку консервов, высыпал их в миску и бросил и банку, и грязную посуду в раковину. На столе — крошки, чашка с кофейными разводами и открытая банка варенья с торчащей ложкой. На полу — клочья синтепона и остатки плюшевого мишки.
А убирать, конечно, предстояло Ольге.
— Не кричи так, — пробурчал Сергей, копаясь в холодильнике. — Он же просто пёс. Ещё не привык.
Ольга выпрямилась. В её глазах читалось раздражение, копившееся неделями. Она сухо протянула мокрую тряпку мужу.
— Отлично. Значит, убирать за ним будешь сам. Напомню, это всего лишь пёс, а я — всего лишь твоя жена. Просто мать твоих детей. И мы, твоя семья, уже задыхаемся от его «меток» и вони!
Ольга сердито пнула синтепон и направилась в спальню, обходя виновника переполоха. Пёс по кличке Барс, крупный, серый, с виноватым взглядом, сидел в дверном проёме и наблюдал. Не скулил, не прятался. Будто и не считал себя виноватым.
Она вспомнила, как всё началось…
…Два месяца назад Сергей вернулся домой с этим лохматым сгустком проблем.
— Дима уезжает. Надолго, — начал муж. — Говорит, собаку с собой не взять — куча хлопот. А я подумал… Барсу нужна семья. И детям полезно — научатся ответственности.
Сергей улыбался так, будто совершил подвиг. Ольга же ощущала ровно противоположное. Как будто муж усыновил кого-то, даже не спросив её.
— Ладно. Допустим, он останется. Но кто будет выгуливать, кормить, убирать? — она уже понимала, к чему дело идёт.
— Вместе. Мы же семья. Ну, кроме прогулок… Ты ведь раньше возвращаешься с работы. Возьмёшь на себя?
Ольга вздохнула, но кивнула. Она догадывалась, что планы разобьются о реальность, но отказать не смогла.
Увы, опасения оправдались…
Она старалась. Купила миски, игрушки, смотрела видео о дрессировке. Барс в ответ демонстративно игнорировал её. Он признавал только Сергея. Остальные были для него фоном.
За первые недели Барс ободрал обои, испортил диван, разорвал все подушки. А уж сколько луж он оставил по всему дому…
Если сначала Сергей хотя утром выводил его, то вскоре все заботы легли на Ольгу. Теперь она кормила, выгуливала, мыла лапы… А муж лишь добавлял хлопот.
Вот и сейчас он молча лёг, отвернувшись. Да, лужа, наверное, убрана. Она слышала пылесос. Но Ольга готова была поспорить: посуда в раковине и крошки на столе остались.
А завтра всё повторится.
— Послушай, Сергей, — не выдержала она. — С тех пор, как ты привёл Барса, я не живу. Я выживаю.
Муж не шевельнулся. Притворялся, что спит.
— Я выгуливаю его утром, потому что ты спишь. Днём — в обед. Вечером — потому что ты ещё на работе. Убираю шерсть, меняю воду. Делаю всё за тебя. А в ответ — твоё ворчание и его рычание. Это нормально?
Сергей вздохнул. Сказать было нечего. Дети первые три дня интересовались, а теперь лишь мимоходом гладили пса.
— Ты преувеличиваешь. Он не такой уж сложный.
Ольга сжала губы. На этот раз отступать не собиралась.
— Знаешь что? Мне надоело. Выбирай: или я, или собака.
Муж задумчиво уставился в потолок, затем встал и начал собирать вещи.
— Я не бросаю друзей. Мы поедем на дачу. Подождём, пока ты остынешь, — тихо сказал он на прощанье.
Она не стала удерживать.
Дверь закрылась. Сначала Ольга фыркнула. За двадцать лет брака она и не подозревала, что он такой принципиальный. Друзей не бросает, а семью — запросто?
Потом в голове стало тихо. Больше не нужно вставать на прогулку, возиться с мисками, смотреть под ноги.
Стало и горько, и легко.
…Прошло три месяца. Ольга ловила себя на мысли, что дышит свободнее. Не только из-за исчезнувшего запаха шерсти. Просто стало проще.
Дети скучали, но не делали трагедии.
— Мам, а теперь я могу подруг приглашать? — спросила дочь.
— Конечно. Теперь никто на них бросаться не будет.
Сын снова оставлял велосипед в коридоре — колёса больше никто не грыз.
Они переклеили обои, выбросили испорченные вещи, купили новые шторы.
Квартира, казалось, выдохнула вместе с Ольгой.
— Мам, у тебя же завтра выходной? — спросил сын за завтраком.
— Да, весь день ваш, — улыбнулась она.
У неё наконец появились выходные.
А Сергею на даче было не до радости.
Старые окна пропускали холод, вода еле текла, туалет — на улице.
Сначала он видел в этом романтику. Он и пёс против всего мира. Барс должен был стать символом его стойкости.
Но пёс оставался псом.
Он выл в одиночестве, грыз носки, портил мебель, отказывался жить во дворе.
Слово «выспаться» исчезло из лексикона Сергея. Барс лез в кровать, толкался, храпел.
— Ну и тварь, — вздохнул он, вытирая очередную лужу.
Однажды он позвонил Диме — тому, из-за кого всё началось.
— Ну как дела? — осторожно спросил друг.
Сергей молчал, потом выдохнул:
— Ты знал, что он неисправим?
— Ну… да. Пока работал, он по десять луж в день оставлял. Провода грыз. Я с ума сходил. А у тебя жена, дети… Думал, вам будет проще.
— Спасибо, — хрипло ответил Сергей. — Хорошую свинью ты мне подложил.
Он бросил трубку, глядя, как Барс рвёт очередной тапок.
Домой он вернулся, словно просто вышеОльга закрыла дверь за ним, вздохнула и вдруг осознала, что впервые за долгие годы в её доме наконец-то покой.