Постепенно мы провели в дом тёте воду, потом подключили газ. Потом обустроили все удобства в доме. Позже я нашла дом своей тёти на сайте объявлений по недвижимости.
У моей семьдесят восьмилетней тёти две сестры, одна из которых моя мама. Тётю зовут Лидия Ивановна, она была замужем минимум десять раз. Последний муж умер десять лет назад, но своих детей у Лидии Ивановны не было. Жили они с мужем в старом деревенском доме без удобств всего две комнаты, а туалет был на улице.
Муж тёти был настоящим “живчиком”, как кажут у нас в деревне. Я часто к ним ездила, гостила. Младшая сестра тёти, Алевтина, уехала много лет назад жить в Швецию. Они созванивались по телефону, поддерживали контакт.
После смерти мужа мы с мамой чаще ездили к тёте. Сами на свои рубли покупали ей уголь и дрова, помогали с огородом, садили картошку, убирали участок. Мы никогда ничего взамен не брали. Постоянно уговаривали тётю Лидию переехать к нам в город, но она всегда говорила: “Я по городской жизни не создана”.
Постепенно мы сделали ей все удобства: провели воду, потом газ, потом оборудовали ванную, поставили новую крышу на дом. Всё для того, чтобы у Лидии Ивановны была достойная деревенская жизнь. В благодарность она сказала нам, что дом завещает нашим детям.
Мы всегда приезжали к ней, как только она звала. А потом однажды выяснилось, что она уехала к сестре в Швецию жить. Вот такая неожиданная семейная любовь пробудилась. А что с домом? Она сказала нам пока ничего не делать, пусть стоит.
Я подумала, что, как бы ни складывались отношения между сёстрами, может быть, Лидия Ивановна ещё вернётся. Ведь у Алевтины своя семья муж, взрослая дочь, все вместе в доме живут.
Ключи от дома остались у нас, и мы с мамой решили съездить на выходных проверить, всё ли в порядке. Конечно, наш ключ уже не подошёл, замок поменяли, а на воротах белой краской огромными буквами написано: “Продаётся”.
Когда мы вернулись, я открыла сайт недвижимости и вот он, дом, продаётся. Позвонила по номеру риэлтора, оказалось, дом уже продан почти за два миллиона рублей. Тёте я не звонила обиделась сильно.
Если бы не деньги, которые мы вложили в этот дом, то он бы ничего не стоил. Через месяц Лидия Ивановна сама позвонила и сказала, что дом продала, а все деньги отдала своей племяннице, дочери той самой Алевтины из Швеции. Теперь даже не знаю, как смотреть в глаза своему мужу ведь деньги, что мы тратили на этот дом, были и егоЯ долго переживала, но со временем злость и обида ушли. Мы с мамой продолжили ездить в деревню теперь не к своему дому, а просто к знакомым, иногда гуляли по заброшенным улицам. Поначалу сердце щемило, когда проходили мимо бывшего тёткиного дома, но потом пришло понимание, что все мы гостим на этом свете, как и в домах: одни задерживаются подольше, другие уезжают раньше, а кому-то достаётся всё, что кто-то строил и берег всю жизнь.
Как-то весной в деревне расцвели яблони, и маме захотелось зайти в сад возле старого дома. Мы подошли, через ограду видны были белые деревья, густая трава и уже другая жизнь. Я вдруг ощутила не печаль, а благодарность за все те дни, когда мы жили для тёти, помогали ей, делали добро не ради выгоды, а от сердца.
В этот момент я поняла: дом всего лишь стены и крыша, а главное то тепло, которое мы умеем передать друг другу, независимо от того, чья фамилия у владельца в документах. Мы с мамой обнялись, немного поплакали, улыбнулись друг другу и пошли дальше по дороге, где каждое утро начинается снова и всё хорошее обязательно возвращается, если оно сделано от души.
