Разбитые мечты: цена любви
Много лет Марина и Дмитрий мечтали о ребёнке, но судьба оказалась немилосердной — беременность так и не наступала. Усыновление стало последней надеждой, единственным выходом. Путь оказался долгим: бесконечные проверки, бумаги, ожидание. Марина до сих пор помнила их первый визит в детдом в соседнем Подольске. Детские глаза, полные тоски и надежды, смотрели на них, будто моля забрать их отсюда. Среди них была Настя — двенадцатилетняя девочка с тёмными косами и пронзительными голубыми глазами, так напоминавшая покойную сестру Марины. Сердце женщины сжалось. Дмитрий мечтал о сыне, но Настя покорила их обоих. Она радовалась каждому их приезду, тянулась к ним, словно к родным.
Когда директор рассказала, что Настю уже пять раз забирали в семью и каждый раз возвращали, Марина едва сдержала слёзы. «Вечная детдомовка» — так звали девочку за глаза. Причины возвратов были туманными, но Марина не стала копать. Её доброе сердце не выносило мысли, что ребёнка столько раз предавали те, кому она доверяла. Они с Дмитрием решили: Настя станет их дочерью, и больше никто не посмеет её бросить.
Пока шли бумаги, они всё чаще забирали Настю домой. В их трёхкомнатной квартире в Люберцах для неё подготовили отдельную комнату — мечту любого детдомовца, лишённого своего угла. Настя светилась от счастья, а Марина и Дмитрий окутывали её заботой, залечивая старые раны. И тут случилось чудо: Марина узнала, что беременна. Как часто бывает с теми, кто берёт приёмного ребёнка, — будто высшие силы дали знак. Супруги ликовали, но отказываться от усыновления и не думали. Настя стала частью их семьи.
Опека наконец дала добро, и Настя навсегда покинула детдом — так они думали. Психолог посоветовал подготовить девочку к появлению малыша. Марина и Дмитрий осторожно заговорили. Объяснили, что скоро у Насти будет младшая сестра, что они будут любить её так же сильно, что она навсегда останется их дочкой. Но когда зашла речь о том, что комнату со временем придётся делить, лицо Насти изменилось. Взгляд на миг стал ледяным, почти злым. Она молча встала и вышла, не дослушав.
С того дня Настя вела себя странно. Как только родители переступали порог, она бросалась к ним, вцеплялась так крепко, будто боялась, что они испарятся. Иногда подкрадывалась сзади, обнимала Марину за шею с такой силой, что та едва дышала. «Я люблю тебя, мамочка», — шептала Настя, но её глаза оставались пустыми, а зубы стискивались. Марина отвечала лаской, а Дмитрий тревожился. Психолог, к которому они обратились, провёл несколько сеансов и успокоил: «Она боится потерять ваше внимание. Просто уделяйте ей больше времени».
Кошмар начался, когда родилась Света. Малышка появилась раньше срока, плакала по ночам, требовала постоянного ухода. Чтобы не тревожить Настю, кроватку поставили в спальне. Марина выматывалась, разрываясь между дочками. Дмитрий помогал: водил Настю в школу, читал ей сказки. Сначала всё шло нормально. Но потом Марина заметила — стоит оставить Свету с Настей наедине, как малышка заходится в истерике. Марина бросалась в комнату и заставала Настю, «заботливо» поправляющую одеяло. Но однажды она вошла как раз в тот момент, когда Настя зажимала Свете носик, сжимая её лицо пальцами. Увидев Марину, она резко отпустила. Малышка, задыхаясь, закричала. Марина, дрожа, схватила её на руки, не веря своим глазам. Настя молчала, глядя на неё своими огромными голубыми глазами — холодными, без тени раскаяния.
Вечером Дмитрий попытался поговорить с Настей. После долгих уговоров та пробормотала, что «вытирала Свете носик». Объяснение звучало нелепо, но психолог снова твердил: «Ей не хватает любви». А вскоре случилось новое: Марина поймала Настю у кроватки с бутылочкой кипятка, которую та собиралась дать Свете. Настя снова молчала, изучая их реакцию. В её глазах Марина впервые увидела не ребёнка, а пугающую пустоту.
Шло время, Света крепла, меньше плакала. Настя, казалось, смирилась, но Марина больше не оставляла их одних. Летом они планировали поездку в Сочи — первый раз для Насти. Но с малышкой ехать было сложно, и Марина мягко объяснила это дочери. Настя взорвалась. Она не просто кричала — она выла, билась об пол, не слушая уговоров. Марина в ужасе не знала, что делать. Психолог, к их изумлению, снова не увидел проблемы, назвав это «адекватной реакцией». Супруги переглянулись: пора искать другого специалиста.
Тем вечером, когда Дмитрий уехал в командировку, Марина сама укладывала Настю. Долго читала, разговаривала, пытаясь понять, что творится в её душе. Ей даже стало казаться, что она слишком строга к девочке. Но потом Настя вдруг спросила: «А если бы Светы не было? Вы бы меня больше любили? Родили бы ещё? Поехали бы со мной в Сочи?» Марина, осторожно подбирая слова, похолодела: Насте нужен был не психолог, а психиатр.
Уложив дочь, Марина выдохнула и легла спать. Ночью её разбудил шорох. Она открыла глаза и обомлела: Настя, склонившись над Светой, прижимала к её лицу подушку. Марина рванула вперёд, оттолкнув Настю. Света, синеющая, едва дышала. Марина хотела закричать, ударить Настю, но её взгляд — полный ненависти — сковал её. И тогда Настя заговорила. Она ненавидела Свету. Хотела, чтобы её не было. Обещала «исправить» это, потому что Света — лишняя. Марина, рыдая, слушала эти слова. Где она ошиблась? Как не разглядела?
Дальше были новые врачи, попытки достучаться до Насти. Но она твердила одно: Света должна исчезнуть, иначе она сделает это сама. Марина и Дмитрий, сломленные, приняли страшное решение. Они не могли рисковать жизнью дочери. Настю пришлось вернуть в детдом.
Теперь Марина стояла у окна, глядя, как Дмитрий уводит Настю. Девочка внезапно остановилась, обернулась и посмотрела прямо на неё. Её взгляд, полный ледяной злобы,А потом дверь захлопнулась, и в доме воцарилась тишина, тяжелая, как камень на сердце.
