18октября, пятница
Сегодня всё снова напомнило, как тяжело держаться на плаву, когда дома разлетаются осколки семьи. С утра я слышала крик Максима, будто в воздухе разверзлись шрамы.
Папа уже придёт? Ты меня достал! Где папа! Папочка! сквозь слёзы и гнев он бросал крики, словно ножи в моё сердце. Я стояла в гостиной, лицо раскалилось, руки сжали кулаки, но я лишь пыталась говорить спокойно.
Папа на работе, будет через час, сынок. Успокойся, поговорим, говорила я, пытаясь удержать голос от дрожи, но внутри всё сжалось в тугой узел.
Не хочу с тобой говорить! Ты плохая! Мне нужен только папа! ответил он, топая ногой, голос его перекинулся в визг. Слезы подступили к горлу, но я не могла позволить себе разрыдаться перед ним. Сколько лет я отдавала себя этому мальчику: работала удалённо, была рядом каждую минуту, когда он ходил в школу, когда мы вместе ходили в зоопарк, музей, гуляли по парку, читали сказки на ночь. Всё было ради него.
Я тебя не люблю! Ты мне надоела! Я устал от тебя! вырвалось из него, и эти слова пронзили меня словно холодный ветер с Урала.
Я отвернулась, прикрыв рот ладонью. Слезы почти вырвались, но я сдерживала их, будто держала в руках крошечный кристалл, который нельзя уронить. Как могло случиться, что мой собственный сын видит во мне пустоту? Почему он так жаждет отца, а не меня?
Максим, пожалуйста, перестань. Папа скоро будет, молила я, но голос предательски дрогнул.
Не хочу ждать! Хочу сейчас! Ты плохая мама! крикнув, он бросился к моим рукам и вырвал телефон.
Папа! Папа! в трубку кричал он, не глядя на экран. Я отступила на шаг; голос Андрея, его баритон, звучал из динамика:
Привет, сынок! Как дела?
Папочка, я так соскучился! Мама мне надоела, когда ты придёшь? прижал он телефон к уху, и лицо его мгновенно просветлело.
Сынок, я задерживаюсь на работе, ещё пару часов. Потерпи маму, я скоро вернусь, сказал Андрей, и эти слова застряли у меня в голове, как тяжёлая шина, которую нужно держать в равновесии.
Хорошо, папочка, я буду ждать! ответил Максим, сияя радостью.
Я бросилась в свою комнату, ноги дрожали, горло пересохло. За закрытой дверью я упала на кровать, и слёзы хлынули бесконечной рекой. Почему меня не ценят? Почему я стала лишь «тягой», которую нужно «терпеть»? Я прижалась к подушке и плакала тихо, ведь я хотела бы, чтобы всё было иначе. Мечтала о том, как будем любить друг друга, но он отвернулся.
Время тянулось мучительно. За стеной слышался шум видеоигр Максим успокоился без меня. Я смотрела в потолок, пытаясь понять, как жить с этой болью, как дальше быть матерью того, кто меня отвергает.
Близко к девяти вечера я отправила Макса спать. Он всё ещё требовал папу, но усталость победила, и он уснул.
Около полуночи в коридоре раздался скрип замка. Андрей вошёл, снял пиджак и бросил его на вешалку, не глядя на меня.
Ты же знаешь, как он ждёт тебя каждый день. Как можешь так задерживаться? голос мой дрожал от сдерживаемого гнева.
Был корпоратив, не мог уйти раньше. Работа. коротко ответил он.
Тебе корпоратив важнее ребёнка? Его эмоционального состояния? пробормотала я, будто боялась разбудить спящего Макса.
Я зарабатываю деньги для семьи, сказал он, и будто бы уже ушёл в спальню, оставив меня в пустом коридоре.
Ночь прошла в ворочаниях, мысли крутятся, как зимний ветер: неужели так будет всегда? Утром я проснулась от смеха на кухне: Андрей и Максим сидели за столом, обсуждали школьные новости, а я, словно привидение, вошла, попыталась улыбнуться.
Доброе утро, приветствовала я их.
Максим даже не обернулся, Андрей кивнул, не отрываясь от сына. Я налетела кофе, села, но разговор шёл только между отцом и сыном. Я попыталась попросить показать задачу по математике, но меня игнорировали, как будто я была мебелью в собственном доме.
Недели текли в однообразии. Каждый день повторялось: крики, требования отца, игнорирование меня. Андрей приходил поздно, утратив интерес к разговору со мной. Я всё глубже ощущала себя лишней.
Однажды, когда Максим бросил вон ту же кучу игрушек, я почувствовала, как внутри чтото лопнуло. В тот же вечер, когда Андрей вернулся, я вырвала из груди фразу:
Я подаю на развод.
Он, отложив телефон, посмотрел на меня с изумлением.
Что? переспросил он.
Ты слышал меня. Я подаю на развод, повторила я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Он бросил вопросы о жилье, о родителях, о квартире, но я уже была готова. На суде я сказала, что ребёнок должен остаться с отцом, хотя внутри клокотало от боли. Судья, учитывая доход Андрея и его жильё, вынес решение: Максим будет жить с отцом. Я слышала, как мой сын публично отрекся от меня, и каждое слово резало сердце.
После суда Андрей подошёл ко мне в коридоре:
Забери ребёнка! Я не могу смотреть на него! Работа, командировки! Что мне с ним делать?
Я ответила, что тоже работаю, ищу жильё, и что ребёнок будет с отцом по решению суда, а я буду платить алименты и навещать его раз в пару недель.
Я сняла небольшую студию в двадцати квадратных метрах, с крохотной кухней и совмещённым санузлом. Здесь, в этом крошечном пространстве, мне уже не нужно терпеть крики и игнорирование. Первый вечер я плакала, потеряв мужа, сына, семью, но больше никто не унижал меня.
Встречи с Максимом стали редкими: раз в две недели он приходил, но продолжал обвинять меня в распаде семьи. После каждой такой встречи я снова плакала, но шла дальше: нашла новую работу с достойной зарплатой, обставила квартиру, записалась на курсы.
Валя Петровна, бывшая свекровь, звонила почти каждую неделю:
Как ты могла уйти и оставить ребёнка Андрею? Какая же ты мать?
Я отвечала спокойно, что Максим захотел жить с папой, и я не могу заставлять его оставаться против его воли.
Годы летели. В пятом году Максим стал взрослее, изменился.
Мама, сказал он однажды, я был неправ. Понимаю, что обидел тебя и стал одной из причин развода.
Я погладила его по волосам, как в далёкое прошлое, и сказала, что ничего страшного. Хотя в моём сердце уже не осталось той прежней любви, я знала, что смогла не разрушить себя. Может, я и не соответствую идеалам «хорошей мамы», но я осталась собой, а это самое главное.
