**Запоздалое материнство: как весна напомнила о грехе, что не стереть**
Я никогда не мечтала о втором ребёнке. С Вячеславом у нас уже был сын, семилетний сорванец, и возвращаться к бессонным ночам, подгузникам и детским капризам мне не хотелось. Тем более карьера наконец пошла в гору — перспективы, командировки, новые знакомства, где было легко, весело и… не по-домашнему. Но беременность наступила. Случайно, некстати, как это обычно и случается.
Вячеслав сразу сказал, что хочет дочку. «Может, будет покладистее», — усмехался он. Я кивала. А внутри кипели злость и страх. Но когда родилась девочка — крохотная, светловолосая, с васильковыми глазами и носиком-пуговкой, — я вдруг растерялась. Сердце сжалось. Но будто в насмешку врачи сообщили: у малышки врождённый порок сердца. Тяжёлый. Потребуется лечение. Операции.
Этого не было в моих планах. Совсем. Всё, к чему я стремилась, могло рухнуть: спортзал, корпоративы, отдых в Абхазии с подругами, карьера… И теперь это? Нет. Не сейчас. Не со мной.
Вячеслав выслушал — и махнул рукой. Мы молча приняли решение, о котором даже вслух не говорили. Родным сказали, что девочка не выжила.
В доме малютки малышку приняла Лидия Семёновна. Она проработала там двадцать пять лет, но сердце не зачерствело. Особенно эта девочка цепляла её — тихая, трогательная, смотрела так, будто искала единственного родного человека.
Лидия Семёновна проводила с ней каждую свободную минуту. Девочка улыбалась, тянула к ней ручки, агукала в ответ. И женщина не выдержала. Поговорила с мужем.
— Серёжа, я не могу её там оставить.
— Лечить же надо. Потянем?
— Потянем. Она наша. Назовём Светланой.
Они удочерили её. Им было уже за пятьдесят, здоровья мало, денег — в обрез. Сергей работал от зари до зари, Лидия — моталась по больницам с Светой. Спали урывками, ели что придётся. Но одна улыбка дочки — и Сергей будто молодел на глазах.
Света росла доброй, отзывчивой. В пять лет тащила бабке Матрёне вёдра с картошкой: «Бабушка, дайте два — вам же легче будет!» И гордо шагала впереди, будто несла не овощи, а королевские регалии.
Когда пришло время операции, вся деревня молилась. Собирали кто сколько мог — рубли, продукты, добрые слова. Операция прошла удачно. Света выжила. Более того — победила болезнь.
Она выросла. Красивая, умная. Отлично училась, поступила в институт, жила в общаге, а на каникулах приезжала домой — к любящим родителям и тёплому пирогу с вишней.
В тот апрельский день Светлана гуляла в парке. Солнце ласкало ветви деревьев, птицы щебетали, земля дышала весной. Она думала о майских праздниках, о том, как приедет к маме с папой, поможет в огороде, а вечером будет сидеть в беседке с кружкой душистого чая, слушая мамины истории.
И вдруг удар по ногам — плюшевый мишка. Света подняла взгляд: на лавочке сидела женщина с четырёхлетним мальчиком.
— Ты потерял мишку? — мягко сказала она.
— Он мне не нужен! Он больной! Скоро умрёт! — зло выкрикнул ребёнок.
— Не обращайте внимания, — устало произнесла женщина. — Он болен. У него порок сердца. Родители… отказались. Пришлось мне его забрать. Внук. Но мне тяжело.
Света посмотрела на неё. Женщина была ухоженной, но глаза… Пустые, замёрзшие, будто в них навсегда поселилась зима.
И Светлана заговорила. Рассказала, что тоже родилась с больным сердцем. Что её настоящая мама спасла её. Что вера и любовь творят чудеса. Что они справились — и эта женщина тоже сможет.
Женщина молчала. Лицо её бледнело. Потому что перед ней стояла девушка с её глазами. Теми самыми — васильковыми. С глазами дочери, от которой она когда-то отказалась.
— Не может быть… — прошептала она.
— Может, — твёрдо сказала Света. — Главное — верить. Я верю. И вы верьте.
Она пошла дальше. Светлая. Счастливая.
А я осталась. Как громом поражённая. Душа рвалась наружу: хотелось кричать, бежать, обнять её, упасть на колени… Но имела ли я право?
Нет. Я выбрала страх. Удобство. А потом жизнь развалилась: Вячеслав ушёл к другой, сын вырос чёрствым, а теперь я растила внука, которого не хотели даже его родители. Одна. Без помощи. Без надежды.
И вот — весна. Вот — девочка, которую я когда-то отвергла. Чужая, но родная. Спасённая не мной.
Я не пошла за ней.
Потому что любовь — не право. Это дар. Которым я пренебрегла.
Теперь мне остаётся только тень. Тень моей дочери. И запоздалое покаяние.
