« Позднее пробуждение свекрови »
« Когда никого не осталось, моя свекровь вдруг вспомнила о нас. Но было уже поздно »
Прошло уже больше десяти лет, как я живу с Иваном. Я вышла за него в двадцать пять. Он не единственный сын: у него два старших брата, давно устроенных карьеры, дома, семьи. Идеальная картина, как говорится. Их мать, Антонина Соколова, женщина с характером, не из тех, кто прячется за чужими спинами. В одиночку подняла троих сыновей, ни разу не согнувшись.
С первых дней помолвки я чувствовала её неприязнь ко мне. Ничего явного, но всё читалось в её молчании за столом, косых взглядах, «забытых» намеренно вещах. Я делала вид, что не замечаю. Может, я не оправдала её ожиданий? А может, она просто не хотела отпускать младшего?
Потому что Иван был её опорой. После отъезда старших он остался помогать: магазины, больницы, бумаги. А потом появилась я. И её жизнь перевернулась.
Я пыталась завоевать её сердце. Готовила щи, звала на праздники, подбирала подарки. Даже пробовала называть её «мамой», но слово застревало в горле. Она оставалась холодной, а я чувствовала себя чужой в этой семье.
Когда родился наш сын Миша, Антонина стала чаще навещать. Короткая передышка: как только старшие подарили ей других внуков, наш ребёнок стал невидимкой. На Новый год она ехала к ним, звонила каждую неделю, а мы словно исчезли. Хуже всего? Она «забывала» мой день рождения, если только Иван не напоминал. Ни открытки, ни звонка. Сначала я страдала, потом смирилась: не всем дано иметь две матери.
Годы мчались. Жизнь скромная, но честная. Родилась наша дочь Оля. Иван работал, я занималась детьми. Свекровь оставалась на краю нашей жизни та же дистанция, те же редкие визиты. Мы не настаивали.
В прошлом году умер её муж. Удар сломил её. Врачи, таблетки, диагноз «старческая депрессия». Старшие сыновья приехали один раз, оставили продукты и исчезли. Мы навещали её в московской квартире нечасто, но чаще них.
А потом, в середине декабря, она позвала нас на праздничный ужин. «Вы мне нужны», прошептала она. Я согласилась, несмотря на всё. Бросить слабого человека не наш путь.
Я резала селёдку под шубу, ставила на стол оливье, а она вздыхала на диване. «Алексей и Дмитрий приедут?» спросила я. Она пожала плечами: «А стоит ли ждать?»
Близился полночь. Вдруг она выпрямилась: «Садитесь. У меня предложение». Голос дрожал. «Я просила других невесток взять меня к себе. Они отказались. Так что переезжайте сюда. Взамен оставлю вам квартиру».
Как гром среди ясного неба. Столько лет равнодушия И теперь, когда другие отвернулись, она вспоминает обо мне? Будто трёшка в Москве сможет стереть двадцать лет холода?
Иван пообещал подумать. В машине я не выдержала. Без крика, но сдавленно:
«Послушай, я не святая. Не буду жить с той, кто двадцать лет делала вид, что меня нет. Кто ни разу не пришла на школьный концерт внуков. Эта внезапная «любовь» Она просто боится умереть одной. Но почему мы должны расплачиваться за то, что она сама от нас отстранилась?»
«Это моя мать» пробормотал он.
«Мать утешает. Мать не делит детей на своих и чужих. Она вычеркнула нас из своей жизни. Пусть теперь ищет помощи у тех, кого выбрала».
Он молчал. Я знала, как ему больно. Но он понял.
Мы больше не приезжали на Тверскую. Редкие ледяные звонки. Она упрекает нас в чёрствости. А я думаю: по какому праву она ждёт тепла? Разве квадратные метры могут купить улыбку?
Нет. Достоинство не продаётся. Если ты никому не нужен в светлые дни, не становись щитом против тёмных.
Это не месть. Просто горький урок: выбирай тех, кто выбирает тебя.
