В квартире витало предчувствие грандиозного бардака. Марина ощутила это, ещё не открыв дверь. В подъезде пахло палёной проводкой, а на лестнице разлилось столько воды, будто сосед сверху решил устроить аквапарк. Переступив порог, Марина швырнула на тумбочку букет, прихваченный после собрания, скинула убийственные каблуки и натянула растоптанные тапки. Хотя резиновые сапоги Жени подошли бы лучше — в прихожей было полно воды, будто тут только что прошла стихийная эвакуация из ванной. Из глубины жилища доносился приглушённый кошачий вопль, а где-то на кухне что-то шипело, булькало и подозрительно потрескивало.
— Женя, что за маскарад?! — рявкнула Марина, чувствуя, как в груди закипает праведный гнев.
Через секунду в дверном проёме возник супруг. В семейных трусах, босиком, с лицом, измазанным сажей, в царапинах и с внушительным фингалом под глазом. На голове красовалось полотенце, завязанное как буденновка, словно он только что вернулся с гражданской войны.
— Мариш, ты уже дома? — пробормотал Женя, нервно поправляя полотенце. — Я думал, у тебя банкет, ты ж директор, будешь там решать важные дела…
Марина тяжело вздохнула, опустилась на табуретку у входа и, сжав зубы, приказала:
— Отвечай, Женя. В чём, собственно, дело?
— Ну, Мариша, родная, — залепетал он, — ты только не кипятись, ладно?
— Кипятилась я, когда в лихие девяностые на наш магазин рэкетиры наезжали, — отрезала Марина. — Переживала, когда все сбережения в банке сгорели. Дергалась, когда кризис нас чуть не разорил. После этого мне хоть потоп — хоть гладь. Говори, что тут устроил?
— Короче… — Женя замялся, потирая фингал. — Я хотел сделать тебе сюрприз. Праздник, понимаешь? Решил прибраться, постирать, ужин приготовить. Взял отгул, закинул вещи в стиралку, сбегал в магазин… Ну, сначала в магазин, купил мясо, а оно протекло.
— Мясо? — прищурилась Марина.
— Нет, стиралка! — выпалил Женя. — Но не сразу. Я засунул мясо в духовку, начал уборку, и тут кот…
— Он жив? — Марина подняла бровь.
— Жив, само собой! — огрызнулся Женя. — Только немного влажный. Понимаешь, когда я включал стиралку, кота там не было, честно! А потом он… как-то оказался внутри.
— Как?! — Марина подалась вперёд. — Как кот мог забраться в закрытую стиральную машину?!
— Без понятия, — развёл руками Женя. — Наверное, телепортировался. Знаешь, какие они хитрые.
Марина зажмурилась, глубоко вдохнула и ледяным тоном процедила:
— Продолжай, Женя. Всё интереснее. Но сначала покажи кота. Хочу убедиться, что с ним всё в порядке.
— Э-э, дорогая, — замялся Женя, — к нему надо идти. Он… там…
— Надеюсь, лапы у него на месте? — Марина оценила исцарапанное лицо мужа.
— Ещё какие! — мрачно подтвердил Женя, потирая щёку. — Просто временно… обезврежен. Для его же блага.
— Ладно, разберёмся потом, — Марина махнула рукой. — Что дальше?
— Ну, пока кот… э-э, отмокал, я унюхал гарь. Кинулся на кухню, открыл духовку — а там мясо пылает! Пальцы обжёг, плеснул масла, а оно как взорвётся! Волосы задымились, дым столбом, я тушить, а тут кот орёт. Кинулся к стиралке, глядь — его морда в окошке, смотрит, как зэк. Выключил машину, хотел открыть, а она заблокировалась. Кот орёт, плита в огне, лицо печёт, волосы тлеют… Я схватил ломик, ну, и стиралка сразу потекла. Кот выскочил, носился по квартире, орал как резаный, разбил три вазы, оторвал обои, снёс шторы, разлил шампанское, которое я для тебя купил. Соседи снизу колотили по трубам, орали, что кастрировать будут. Не знаю, кота или меня. Но в принципе всё под контролем, Мариш, не парься!
Марина вытерла слёзы — то ли от смеха, то ли от отчаяния — и, оттолкнув мужа, шагнула в квартиру. Разгром был поистине эпическим. Пол плавал в воде, на кухне дымилась почерневшая сковорода, обои свисали лохмотьями, а в воздухе витал коктейль из запахов гари и кошачьей ярости. Кот, распластанный на батарее, был привязан за все четыре лапы, а морда его была замотана старым шарфом. Но, слава богу, живой.
— Мариш, он не хотел на батарее сидеть, — оправдывался Женя. — Боялся, что до твоего прихода не высохнет. Выжать его не получилось, вырывался. Пришлось привязать, а морду замотать, чтоб не орал. Соседи грозились вызвать полицию, МЧС и какую-то бабку-шептунью, чтоб нас сглазила.
Марина молча отвязала кота, вытерла его полотенцем, снятым с головы Жени, и освободила бедолаге морду. Кот, вырвавшись, злобно фыркнул и забился под диван.
— Ты, Жень, конечно, мастер на все руки, — устало промолвила Марина. — Кот чуть не задохнулся. Хотя после стиралки ему, кажется, уже ничего не страшно. Как и мне.
Она плюхнулась на диван, обняв кота, и уставилась на мужа.
— Ну?
— В смысле? — Женя растерянно заморгал. — Мне сразу в петлю прыгать или дать тебе ещё понервничать?
— Поздравляй, болван, — вздохнула Марина. — Сегодня же Восьмое марта.
Женя просиял, рванул в соседнюю комнату и вернулся, пряча что-то за спиной. Опустился перед Мариной на колени, сияя, несмотря на фингал и сажу.
— Мариша, солнце моё, — торжественно начал он. — Мы с тобой тридцать лет вместе, и каждый день ты удивляешь меня. Ты самая красивая, умная, терпеливая, сильная и добрая женщина, мать и бабушка. Поздравляю тебя с праздником и желаю оставаться такой же— Вот, — Женя протянул помятый, но сохранивший гордый вид букет и маленькую коробочку с кольцом, — прости, что вместо праздника устроил цирк, но зато будет что вспомнить.
