Ты знаешь, у меня тут совсем сердце разрывается от горя… Наша доченька, Анастасия, раньше была такой солнечной, родной, а теперь будто чужая. Живём мы в тихом городке на Волге, я, Ольга Николаевна, со слезами вижу, как она полностью растворяется в своём муже, забывая про себя. Её слепое послушание его прихотям разбивает мне душу, а когда она отказалась приехать на 55-летие отца — это стала последняя капля. И теперь я мучаюсь: как же вернуть дочь, или уже ничего не изменить?
Настюша всегда была нашей радостью. Я с супругом, Александром, души в ней не чаяли — ничего для неё не жалели. Закончила институт с красным дипломом, и мы на радостях отправили её отдыхать в Турцию. Там-то она и встретила своего Артёма, парня из Питера. Я всегда сторонилась этих столичных — слишком самоуверенные, слишком наглые. Но Артём поначалу казался деловым: открыл в нашем городе магазин спортивного питания, вкалывал не покладая рук. Ну, думали, пусть живут счастливо.
После свадьбы поселились в квартире, которую Саша получил от бабушки. Поначалу всё вроде ладилось. Артём фанател от фитнеса, пропадал в спортзале, и Настя вроде разделяла его увлечения. Но потом я стала замечать перемены. Просила не звонить вечерами: «Мама, мы с Артёмом хотим проводить время вдвоём». Я соглашалась, думая — ну ладно, молодые. А оказалось — это его условия. Теперь она приходила только днём, без мужа, потому что вечера были только для него.
Потом она стала худеть — резко, до тени. «Доченька, что с тобой? Кожа да кости!» — забеспокоилась я. «Мы с Артёмом теперь на ПП, — шептала она. — Он хочет, чтобы я питалась так же». У меня сердце упало: «Ты же собираешься детей рожать! Зачем тебе эти глупости?» Но Настя только отворачивалась. Лицо стало осунувшимся, глаза потухли — я чувствовала, как теряю свою девочку.
Потом явилась с губами, будто у утки, и нарисованными бровями. «Артёму нравится», — буркнула она, не глядя мне в глаза. Выглядела как чужая, но молчала, когда я пыталась поговорить. На день рождения подарила ей мультиварку — хоть немного облегчить жизнь. Она вроде обрадовалась, но попросила оставить у нас. Через неделю привезла к ним — Артём аж взбесился: «Что за дрянь? Хотите, чтобы моя жена обленилась? Не надо нам!» А Настя умоляюще: «Мама, забери, а то он будет злиться…» Забрала, а уходя слышала, как она оправдывается перед ним. У меня аж в глазах потемнело — за что она извиняется?
Я старалась не лезть, боялась оттолкнуть. Но её покорность становилась страшной. Отказалась от любимых пирогов, от подруг, от нас. Всё, что не нравилось Артёму, исчезало. Моя Настя, живая, весёлая, таяла на глазах. Но я молчала — авось одумается.
А потом у Саши юбилей — 55 лет. Сняли дачу, собрали родню со всей области. Ну конечно, позвали Настю с Артёмом. Обещали приехать, Саша светился от счастья. А за три дня звонок: «Мама, мы не приедем». Я онемела: «Как так?» — «Просто… не хотим сорваться с диеты». Уговариваю: «Хоть на часик, папу поздравить!» А она как отрежет: «Не поедем сто вёрст лишних. Поздравлю по телефону».
У меня даже дыхание перехватило. «Ты и дня не можешь без мужа? Приезжай одна, ты же наша кровь!» — кричу. «Не могу», — и бросила трубку. Саша побледнел, молчит, а в глазах такая боль… Не выдержала, перезвонила: «Как ты могла отца предать? Губы, брови, диеты — всё для него! А для нас и дня нет! Ты саму себя теряешь!» Она резко отключилась, и с тех пор мы не говорим.
Теперь ночами не сплю. Вижу перед глазами ту Настю, которой больше нет. Она стала тенью этого человека, без своей воли. Это не просто обида — это нож в сердце. Как до неё достучаться? Как объяснить, что она себя губит? Боюсь, если не действовать — потеряю насовсем. А если начну бороться — может вообще отвернуться.
Сижу в тишине, смотрю на её детское фото — той, настоящей. Между злостью и отчаянием разрываюсь. Хочу её спасти, да не знаю как. Может, сама должна понять? Или мне биться за неё, хоть сердце порвётся? Что делать, если дочь предаёт семью ради человека, который крадёт её душу? Ответа нет. Но я не сдамся — даже если это убьёт меня.
