Сёстры, преданные кровью
Я верила, что семья — это нерушимая крепость. Что родная сестра протянет руку, даже если весь мир отвернётся. Но жестокий обман пришёл не от посторонних, а от самой Ольги. От той, с кем делила детство.
Мы были разными. Я — старшая, рассудительная, сдержанная. Она — младшая, ветреная, своенравная. В детстве я прикрывала её перед родителями, выручала из неприятностей, помогала с уроками. Потом — с институтом, работой. Но главное — с жильём.
Квартира, где мы выросли, осталась после родителей. Трёхкомнатная, в центре Москвы — роскошное наследство. Документы были на мне, но я никогда не считала её только своей. Мы договорились с Ольгой: она поживёт там, пока не устроит личную жизнь, а я временно сниму жильё, чтобы не мешать. Мне как раз предложили работу в Подмосковье, и я подумала — пусть. Вернусь позже. Всё-таки семья.
Но «временно» растянулось на годы. Ольга вышла замуж, родила, развелась. Привела нового мужчину. Когда я намекала на возвращение, она отмахивалась:
— Да брось, тебе же одной просторно! А нам с Данилой и так тесно…
Говорила это сладким голосом, будто мёдом поливала. А когда я поставила вопрос прямо, вдруг заявила:
— Вообще-то квартира и моя тоже. Мы здесь обе выросли. Мама всегда говорила — всё пополам. Просто ты первая документы оформила.
Это было как нож в спину. Я никогда не была жадиной. Но услышать такое… от Ольги?
Я подала в суд. Через месяц получила встречный иск. Она наняла адвоката, откопала старые расписки, подговорила «свидетелей». Пыталась доказать, будто я обещала ей квартиру. Даже подделала письма, где якобы я отказывалась от своей доли. Тогда я впервые осознала — сестры больше нет.
Суд тянулся полгода. Я доказывала очевидное. А Ольга стояла в зале с сыном и повторяла: «Я защищаю интересы ребёнка». Как будто я чужая, а не его родная тётя.
Когда суд решил дело в мою пользу, я не почувствовала облегчения. Только пустоту. Я вернулась в квартиру — и не узнала её. Чужие обои, чужая мебель, даже воздух казался другим. Будто я вошла в дом, где никогда не жила.
Через два дня принесли письмо. От Ольги. Всего одна строчка: «Ты проиграла не суд — ты проиграла нас».
И знаешь, что больнее всего? Она права. Я и правда потеряла семью. Но не из-за денег или метражa. А потому, что решила бороться за своё. И тогда поняла: родная кровь — ещё не значит родная душа. Иногда самый страшный враг — тот, с кем делила колыбель.
