Сёстры, которых предала кровь
Я всегда верила, что семья — это крепость. Что родная сестра — это тот, кто не предаст, даже если весь мир обернётся против. Но, кажется, я заблуждалась. Самое жестокое предательство пришло не от чужих. Оно пришло от Алёны. От моей собственной сестры.
Мы были совсем разными. Я — старшая. Всегда рассудительная, строгая, ответственная. Она — младшая, ветреная, с горячим нравом. В детстве я покрывала её перед родителями, выручала из переделок, делала за неё уроки. Потом — помогала с институтом, с работой. Но главное — с жильём.
Квартира, в которой мы выросли, осталась после смерти родителей. Трёхкомнатная в центре Москвы — дорогое наследство. Документы были на мне, но я никогда не считала её только своей. Мы с Алёной договорились: она поживёт там, пока не устроит личную жизнь, а я временно сниму жильё, чтобы не мешать. Тогда мне предложили хорошую работу в Подмосковье, и я согласилась. Всё равно вернусь. Мы же семья.
Но «временно» растянулось на годы. Алёна вышла замуж, родила дочь, потом развелась. Привела другого мужчину. Когда я намекала, что хочу вернуться, она отмахивалась:
— Да брось, тебе же одной много места! А нам с Дашей и так тесновато…
И всё это — с сладкой улыбкой. А когда я прямо спросила, она вдруг заявила:
— Вообще-то квартира и моя тоже. Мы обе здесь выросли. И мама всегда говорила: «Всё поровну». Просто ты успела оформить документы первой.
Это был нож в спину. Я никогда не была жадиной. Но услышать такое… от Алёны?
Я подала в суд. Через месяц получила повестку — встречный иск. Она наняла адвоката. Разрыла старые бумаги, нашла «свидетелей». Пыталась доказать, что я якобы обещала «отдать» ей квартиру. Даже подделала письма, где якобы я отказывалась от наследства. Тогда я впервые осознала — сестры больше нет.
Суд длился полгода. Я доказывала очевидное. А Алёна улыбалась, приходила с дочкой и говорила: «Я ведь просто защищаю интересы ребёнка». Как будто я — чужой человек, а не родная тётка этой девочки.
Когда суд вынес решение в мою пользу, я не почувствовала облегчения. Только пустоту. Я вернулась в свою квартиру — и не узнала её. Чужая мебель, другие запахи, иные голоса на кухне. Как будто я пришла в дом, где мне больше не рады.
Через два дня принесли письмо. От Алёны. Там была одна фраза: «Ты проиграла не меня — ты проиграла семью».
И знаешь, что самое горькое? Она права. Я действительно потеряла семью. Но не из-за денег или квадратных метров. А потому, что однажды решила бороться за то, что по праву моё. И тогда поняла: родная кровь — не всегда родная душа. Иногда сестра оказывается страшнее врага.