Приехала к сыну, а он меня в гостиницу выставил!
В тихой деревушке под Коломной, где воздух пахнет свежескошенной травой да вишнёвым вареньем, мы с мужем живём в большом доме с резными ставнями. У нас всегда найдётся место для гостей — хоть на печке, хоть на полу, лишь бы человеку было тепло да сытно. Так нас учили: гостя накорми, напои, спать уложи — святое дело. Двери у нас на засов не запираются, пока хоть один родной человек в дороге.
Троих детей вырастили. Старшая, Даша, замужем за хорошим парнем, живёт в соседнем селе. Каждые выходные к нам приезжает, а зять — золотые руки, без него ни забор поправить, ни баню протопить.
Младшая, Света, в Москву уехала, учится да карьеру строит. Говорю ей: «Живи, пока молода, дети подождут». Она мне звонки шлёт, новостями делится, сердце радует.
А вот сын, Глеб, после института в Питер подался. С товарищем бизнес открыли, теперь всё время в делах. Жена у него, Лариса, да внук Ваня, шести лет. С невесткой не сложилось — городская, чопорная, наш дом ей тесен. В прошлый приезд еле два дня выдержала, потом заявила, что «душно тут». Глеб иногда один приезжает, чтоб избежать скандалов.
В этом году мужу отпуск дали, решили сына навестить. Ни разу у него не были, любопытно посмотреть, как живёт. Заранее предупредили, чтоб не свалиться как снег на голову.
Глеб встретил нас на вокзале, улыбается. Лариса, к удивлению, стол накрыла — небогато, но хоть что-то. Разговорились, посмеялись, я уж подумала — а вдруг всё наладится? Но к вечеру сердце ёкнуло. Глеб объявил, что ночевать мы будем в гостинице. Я онемела. В гостиницу? Родителей — в гостиницу?
К восьми часам он вызвал такси и отвёз нас в какое-то убогое заведение. Воняет сыростью, кровать скрипит, обои отваливаются. Мы с мужем сидели, как в столбняке — не верилось, что родной сын мог так поступить. Я бы и на кухне свернулась, мне не палаты нужны! Но Лариса, как выяснилось, твёрдо сказала: в их квартире нам места нет.
Утром проснулись голодные. Гостиница без завтрака, а в кафе цены кусаются. Позвонили Глебу, он велел приезжать на завтрак. Весь день сидели у них, пока они на работе. Ваня радовал своими историями, но на душе было пусто. Вечером — ужин, и опять такси, опять гостиница. На третий день мы не выдержали, сдали билеты и уехали, не дождавшись конца этого «гостеприимства».
Дома рассказала всё Даше. Она взорвалась, схватила телефон и наорала на Глеба. А я сидела и ревела: как так вышло? Как мой мальчик, которого на руках носила, мог так поступить? Теперь даже разговаривать с ним не хочу. Он не звонит, не извиняется — будто ничего и не случилось.
Соседка, услышав историю, только плечами пожала: «Ну что ты, Наденька, нынешняя молодёжь такая. Тебя ж не на улице оставили, номер оплатили». Но для меня это не оправдание. У нас в доме всегда спали, где придётся — на сеновале, на лавке, лишь бы вместе. А тут — гостиница, как чужим.
Может, я и впрямь отсталая? Но сердце болит. Мои девочки так никогда бы не поступили. Неужели вырастила сына, который забыл, что такое родной кров? Как с этим жить — не знаю.
