Ну, слушай, вот такая история…
Моя мать всегда казалась всем вокруг доброй и ласковой. Улыбается, всем помогает, словно ангел. Но я-то знаю другую её сторону — ту, что скрыта за этой сладкой улыбкой. Ту, где она готова на всё, лишь бы не остаться одной. И это «всё» разрушило наши с ней отношения.
Отец ушёл от нас, когда мне было четыре. Кинул нас ради другой, а мать… мать не могла с этим смириться. Унижалась, звонила, караулила его у подъезда, рыдала в трубку. Говорила, что одна не справится, что страшно. Но он так и не вернулся. А моя бабушка, её мать, буквально тащила её домой после этих позорных сцен. Ей было стыдно не за зятя, а за дочь. Вроде бы мать успокоилась, но внутри у неё словно щёлкнуло: во что бы то ни стало найти мужа.
И началось… Она хваталась за каждого, как за соломинку. Прощала всё: измены, пьянки, побои, даже унижения при мне. В детстве я часто слышала, как она плачет в ванной, как мажет синяки и бормочет: «Просто упала». А потом — новая стрижка, диета, сброшенные килограммы. Лишь бы «он» не ушёл.
Я бунтовала, кричала, ругалась с каждым её ухажёром. Она гладила меня по голове и говорила: «Ты ещё не поймёшь, как это — быть одной». Но я всё понимала. Видела. Поэтому после школы сбежала учиться в Питер и возвращалась домой как можно реже.
Потом умерла бабушка и оставила мне квартиру. Я продала её, купила жильё подальше от матери и её бесконечных «любимых». Устроилась на работу, зажила спокойно. Вышла замуж, но мать не приехала на свадьбу. Объяснила просто:
«Не могу его одного оставить, он у меня тревожный, далёкие поездки не переносит…»
Я вздохнула. На самом деле, я её и не звала — не хотела видеть на своём празднике очередного «возлюбленного», который даже моего имени не знал.
Три года мы почти не общались. Изредка — короткие звонки. Потом я родила дочку. Мать обрадовалась, захотела увидеть внучку. Стала звонить чаще, уговаривать приехать.
Прошло пять лет. Ребёнок подрос. Я подумала: ладно, может, стоит. Показать дочке бабушку, хоть какую-то связь сохранить. Мы с мужем собрали вещи, купили билеты, я позвонила: «Мам, скоро приедем». Она обрадовалась, сказала, что ждёт, всё приготовит.
Но за два дня до отъезда началось…
«Знаешь, у нас тут ремонт неожиданный… Да и вообще, в квартире тесновато будет с ребёнком. Мой муж любит тишину, он же в годах… Детский шум его раздражает. Может, вам в гостиницу? Я хорошую знаю…»
Я молчала. Потом спросила:
«Ты серьёзно?»
«Ну… Ты же знаешь, как у нас. Он нервничает. Не хочу скандалов. Так всем спокойнее».
У меня в голове будто взорвалось. После всего. После того, как она не приехала на свадьбу. После лет молчания. После того, как я решила пойти навстречу — она предлагает нам гостиницу, потому что её мужу нужна тишина?! А моя дочь — не шумная. Воспитанная. Но даже если бы и нет — это же её внучка! Я бросила трубку и сказала мужу:
«Не едем».
Мать обиделась. Назвала меня неблагодарной, сказала, что я не понимаю её положения. Но какая разница? Мы ехали не для того, чтобы жить в гостинице рядом с родной матерью, для которой какой-то мужчина оказался важнее семьи.
Годы идут. Мать всё с тем же. Или уже с другим — я не интересуюсь. Мы почти не общаемся. У моей дочки есть бабушка — со стороны мужа. Та, что печёт пироги, читает сказки и не выставляет за дверь. А моя мать так и живёт в своём мире, где мужчина — на первом месте, а родная кровь — где-то сбоку.
И если её это устраивает — пусть живёт в своей тишине. Только пусть потом не спрашивает, почему внучка не зовёт её на утренники и не шлёт открытки к 8 Марта. Потому что тишина — это выбор. А у любого выбора есть цена.
