Дом для Светланы
Дима всегда гордился старшим братом и с детства копировал его во всём. За обедом ел только то, что ел Серёжа, даже если блюдо казалось ему отвратительным. Если брат выходил на улицу без шапки, Дима тут же срывал свою, несмотря на мороз. Мать тут же ругала старшего:
“Надень шапку немедленно! Дима же простудится из-за тебя!”
Разница в шесть лет казалась Диме пропастью. Почему мама не родила его хоть на пару лет раньше? Сергей уходил гулять с друзьями, а младшего брата с собой не брал.
“Я тебе не воспитатель. Ребята засмеют, если с малышнёй таскаться буду”, — снисходительно бросал он.
Дима заливался слезами.
“Прекрати реветь! А то больше не буду тебе рисовать”.
И Дима моментально замолкал, будто кто-то выключал его.
Сергей замечательно рисовал. Дима наблюдал, заворожённый, как карандаш ловко скользит по бумаге, пробовал повторять, но получались лишь каракули. Тогда Серёжа садился рядом и терпеливо объяснял, как держать карандаш, с каким нажимом вести линии. Эти минуты были для Димы счастьем, которое он берег.
Конечно, они ссорились и даже дрались. Диме часто доставалось. В отместку он прятал брату карандаши, дорисовывал усы и рога к портретам в альбоме. Сергей отвешивал подзатыльники и дразнил “коротышкой” — чего Дима терпеть не мог.
Однажды Серёжа всё же взял брата в парк, где собирались ребята с соседних дворов. Там прятались за кустами, курили и хихикали.
“Родителям проболтаешься — ноги оторву”, — процестил Сергей сквозь зубы.
Дима не сомневался, что он это сделает. Даже когда брат перегибал палку, он не жаловался.
В школе Диму не трогали — все знали, чей он брат. Сергей не был хулиганом, но его уважали. Занимался борьбой, дрался до последнего, и мало кто мог с ним тягаться.
Дима упрямо записался в ту же секцию, но, как и с рисованием, ничего не вышло. Драться ему не нравилось. Вскоре махнул рукой, признав поражение. Перестал выбиваться из сил, пытаясь быть похожим на брата, и с головой ушёл в учёбу. Тут-то он и оказался на голову выше Сергея.
Сергей мастерски владел кулаками, но с учебой у него была напряжёнка. После школы поступил в политех на строительный. В его рисунках всё чаще мелькал один и тот же женский образ. Диме она казалась заурядной.
Теперь у Сергея была своя жизнь, где школьнику Диме места не находилось. Домой брат приходил поздно, задумчивый и молчаливый.
Как-то Дима нашёл в тетради Сергея стихи. Сразу понял, кому посвящены — той самой девушке с рисунков.
“Мог бы найти и покрасивее, — заметил он в разговоре. — Вот Катя Морозова — красавица! Лучшая в школе. Ей бы посвящал”. И процитировал строчку из стихотворения брата.
Дима даже не понял, как оказался на полу. Скула горела, будто к ней приложили раскалённый гвоздь.
“Опять подрался?” — нахмурилась мать за ужином, глядя на младшего.
Сергей лишь презрительно хмыкнул и продолжил есть макароны по-флотски.
“Поскользнулся”, — сквозь зубы процедил Дима.
Мать строго посмотрела на старшего сына, но тот только пожал плечами. Она достала из морозилки кусок мяса, завернула в полотенце и протянула Диме.
На пятом курсе Сергей объявил, что женится и в выходные приведёт невесту.
“Жени-и-их!” — фыркнул Дима.
“Имеешь что против?” — Сергей сверкнул глазами.
Дима поспешил сменить тон:
“Радуюсь за тебя! Только вы ведь не с нами жить будете? Значит, комната моя! Наконец-то не придётся слушать твой храп”.
Сергей рассмеялся и хлопнул брата по плечу.
“Повезло тебе, братишка”.
Света оказалась милой девушкой с ясными карими глазами, курносым носом и тёмно-русыми локонами. От неё будто веяло солнцем.
Она крепко держала Серёжу за руку и бойко отвечала на вопросы родителей. Было видно — влюблена без памяти. Дима ревновал. Ведь Сергей был для него идеалом. А эта Света…
За столом он украдкой разглядывал её и с удивлением обнаружил, что она ему нравится.
“Не пялься на невесту брата”, — отчитала мать, когда Сергей вышел провожать Свету.
“Да кому она нужна, — буркнул Дима. — Я себе лучше найду”.
После свадьбы Сергей переехал к Свете и её матери. Домой заглядывал редко. Повзрослел сразу, будто переключился. Окончив институт, устроился в крупную строительную фирму. Через год у них родился сын. В тесной квартире стало невмоготу, и Сергей начал строить дом. Сам проектировал, сам возводил стены. Отец поддерживал деньгами.
Дима к тому времени поступил на юрфак. Скептически заметил, что стройка — для неудачников, а умные люди работают головой.
Как-то мать отправила Диму отнести вещи для племянника. Света расцвела, стала ещё красивее. Дима покраснел и что-то промямлил, передавая пакет.
“Заходи, — Света, смеясь, втянула его в прихожую. — Серёжа в командировке, а у меня в ванной верёвка порвалась. Починишь? Бельё сушить некуда”.
Дима натянул верёвку. Потом Света вручила ему малыша и занялась столом. Мальчик уставился на Дьиму, а потом прижался к нему. В груди у Димы что-то ёкнуло.
Он впервые взглянул на Свету другими глазами — глазами брата. И пропал. С тех пор она снилась ему. Во снах они гуляли втроём у реки, кормили уток…
Дима, конечно, встречался с девушками, даже с той самой Катей Морозовой. Но все казались ему глупыми и пустыми.
Через три дня Света позвонила матери, та ахнула, едва не выронив трубку.
“Мало ли что! Может, поезд задержался…” — бормотала она, нервно глядя на отца.
В полиции сказали ждать трое суток. Мол, загулял парень.
Утром позвонили: за городом нашли тело. Мать зарыдала. Отец остался с ней, а Дима поехал опознавать.
Сомнений не было — это был Сергей. Дима вИ когда Света наконец обняла его, прижавшись к плечу, Дима понял, что дом, который построил Серёжа, стал настоящим домом для них всех.
