Валили с узлами
— С ума сошла! Куда я ваши пожитки дену?! — кричала Ольга Игнатьевна в телефонную трубку, размахивая свободной рукой. — У меня хрущёвка, слышишь? Хрущёвка! А вас там сколько, четверо?!
— Мам, ну не кричи так! — донеслось из трубки. — Нас только трое, Ваня в Воронеже остался, у него экзамены. А мы с Петей и Дашенькой всего на недельку, пока съёмное жильё не найдём.
— Недельку?! — Ольга Игнатьевна чуть не выронила трубку. — Леночка, родная, ты мои квадратные метры представляешь? Тут кот Васька с трудом умещается! А у вас ребёнок, ей где спать? На моей раскладушке?
— Мам, мы на пол матрас постелим, не переживай. Главное — крыша над головой. А Дашка маленькая, ей много места не надо.
Ольга Игнатьевна окинула взглядом свою малометражку. Диван, доставшийся от покойной тётки, шаткий стол, кухня размером с плацкартное купе. На подоконнике — герани, единственные свидетели её одинокой жизни.
— Ленок, да может, в общежитие? Я же пенсионерка, у меня копейки…
— Мам, ну что ты! Какое общежитие, когда еле на билеты наскребли! Мы уже в электричке, завтра к утру будем. Ты только уголок освободи, ладно?
Гудки. Дочь положила трубку.
Ольга Игнатьевна опустилась на табурет, уставившись в стену. Лена с семейством ехала из Воронежа в Питер, решили судьбу круто изменить. Зять Пётр сулил золотые городы на стройке, а пока — ютиться у неё. В её клетушке на окраине, где она сама с трудом помещалась.
Васька, серый в полоску, потёрся об её ноги, урча.
— Ну что, Вась, — вздохнула Ольга Игнатьевна, — готовься к переселенцам. Теперь нас тут будет, как сельдей в колбасном цеху.
Соседка Марфа Семёновна, выносившая ведро, заприметила её хлопоты:
— Ольга, а чего это ты с утра как угорелая?
— Да вот, дочь с семейством нагрянет. Пожить.
— Надолго? — бровь у Марфы Семёновны поползла вверх.
— Не знаю уж. Пока квартиру не наймут.
— Ой, а у тебя ж площадь… — соседка многозначительно причмокнула. — Молодёжь нынче — родительский кров последний отжимают.
Ольга Игнатьевна сжала губы.
Вечером она пила чай в одиночестве, размышляя. Лена — её поздний ребёнок, после развода вышла за Петра, родила Дашку. Внучке пять лет, а видела она её всего раз, когда ездила в Воронеж. Дорого, пенсия мизерная — не наездишься.
Зять на заводе клепал детали, да предприятие встало. Лена подрабатывала в детсаду, денег не хватало. Вот и рванули в Питер — там, мол, и работа есть, и жизнь кипит.
Васька запрыгнул на колени, свернулся клубком.
— Как мы тут уживёмся, а? — прошептала Ольга Игнатьевна. — И чем кормить-то будем? На двоих-то еле хватает, а тут сразу четверо…
Утром её разбудил звонок. На часах — без пятнадцати шесть. На пороге стояла Лена с огромным рюкзаком, Пётр с двумя сумками, а между ними — белокурая девчушка, сонно ковыряющая глаз кулачком.
— Мам! — Лена бросилась обнимать. — Как же я соскучилась!
Пётр протянул руку:
— Здравствуйте, Ольга Игнатьевна. Спасибо, что приютили.
Дашка спряталась за отца, исподлобья разглядывая бабушку.
— Здравствуй, лапочка, — Ольга Игнатьевна присела перед внучкой. — Совсем как мама в детстве…
За завтраком Лена спросила:
— Мам, а интернет у тебя есть? Резюме Петя рассылать хочет.
— Какой интернет? — Ольга Игнатьевна развела руками. — У меня мобильный-то только кнопочный.
— Ой… Ну ладно, в библиотеке будет искать.
Пётр ушёл на собеседование, а женщины остались с Дашкой. Девочка быстро освоилась, сразу приметила кота.
— Бабуль, можно я киску покормлю?
— Вась, познакомься, — усмехнулась Ольга Игнатьевна. — Это Дашка, внучка моя.
Кот снисходительно позволил себя погладить.
Дни текли чередой. Пётр бегал по стройкам, Лена подрабатывала уборкой. Ольга Игнатьевна нянчила внучку, варила борщи, чувствуя, как превращается в бесплатную прислугу.
Как-то соседка-учительница Нина Павловна зашла на чай:
— Оль, да ты совсем замоталась. Они ж на твоей шее висят!
— Родные ж…
— Родные должны заботиться, а не обузу навязывать.
Перелом наступил, когда Дашка заболела. Лена с утра убежала на работу, Ольга Игнатьевна всю ночь дежурила у постели, обтирала внучку, поила молоком с мёдом.
Вечером, когда все собрались на кухне, она сказала тихо:
— Дети… Люблю вас. Но так больше не могу. Вы — взрослые. Найдите своё жильё. Хоть угол. А я… я устала быть нянькой в собственном доме.
Лена расплакалась. Пётр потупился.
Через неделю они сняли комнату в коммуналке. На прощание Дашка прошептала:
— Бабуль, я к тебе в гости приду. А Васька пусть тебя охраняет.
Ольга Игнатьевна сидела у окна, наблюдая, как кружатся первые снежинки. Васька урчал у неё на коленях.
Она была одна.
Но — дома.
