Жизнь моя текла спокойно, пока однажды всё не перевернулось. В наш дом привели мальчика, и с тех пор ничто не стало прежним. Он должен был пожить у нас недолго, но с каждой неделей крепла невидимая связь. Когда пришло время отпускать его, я поняла: надо действовать. Успею ли помочь ему отыскать родных до того, как будет поздно?
В мои-то годы попадать в проблемы — ну разве можно! Казалось бы, жила не зря, мудрости накопила, а жизнь всё равно подкидывает сюрпризы.
Разумеется, возраст свой я вам не назову — порядочная женщина так себя не ведёт. Но поверьте, прожито достаточно, чтобы чуять неладное.
Жила я с сыном Иваном и его женой Мариной. Они убеждали, что так удобнее, хотя я порой гадала: для кого именно — для них или для меня?
Детей у них не было. Не оттого, что не хотели — любое сердце видело, как они мечтали о ребёнке. Но что-то всегда останавливало, какая-то тихая боязнь, о которой они не говорили. Я не лезла с расспросами. Есть вещи, которые человек должен пережить сам.
А последнее время между ними будто трещина прошла — незаметная, но растущая. Любовь ещё теплилась, но одной её мало, чтобы скрепить два сердца.
И вот однажды вечером Иван и Марина вернулись не одни.
Между ними стоял мальчик лет десяти, худенький, сжавшийся, глаза бегали по сторонам — словно ждал, что его прогонят.
«Анна Петровна, знакомься, это Ваня. Он теперь будет с нами жить», — сказала Марина, голос её звучал неестественно мягко, будто она боялась вспугнуть кого-то.
Иван положил руку мальчику на плечо, но тот не расслабился. Ваня едва взглянул на меня, кивнул и стиснул губы. Ни слова.
«Пойдём, покажу тебе комнату», — сказал Иван, уводя его.
Я смотрела им вслед, умом понимая, что такое бывает, а сердце отказывалось верить. Ребёнок? Вот так? На секунду мне даже почудилось, будто они его похитили. Не впервой этим двоим влипать в авантюры.
В молодости мне приходилось держать настойку боярышника под рукой — столько от них было тревог.
«Объяснишь, что происходит?» — скрестила я руки.
Марина оглянулась на коридор. «Давай на кухню».
За чаем она рассказала всё. Они встретили Ваню в парке. Он сбежал из приюта, и после того, как они вернули его, Марину осенило.
«Он такой славный мальчик, — сказала она, обхватив кружку. — Мы могли бы стать его приёмной семьёй. Ненадолго, пока не найдётся постоянная».
«А ты не думаешь, что это ошибка?» — спросила я.
Марина нахмурилась. «Какая ошибка?»
«А если он привяжется? Если начнёт считать вас родителями? А потом его отдадут чужим?»
Она вздохнула. «Он и так был в приюте. Всё равно попал бы к другим. У нас ему хотя бы безопасно».
«Пока безопасно, — прошептала я. — А когда придётся отпустить?»
Марина замялась. «Иван сначала тоже сомневался. Но я уговорила его».
Ну что ж. Решение принято. Порой лучше просто позволить событиям идти своим чередом.
Ваня изменил нас всех. Мы стали проводить время вместе — не просто под одной крышей, а как семья.
Иван, вечно погружённый в работу, теперь спешил домой. Был рядом, помогал, слушал.
Напряжение между ним и Мариной исчезло. Они чаще смеялись, разговаривали тепло, будто заново узнали друг друга.
Марина расцвела как мать. Помогала Ване с уроками, заботилась, окружила вниманием. Теперь в её глазах был смысл.
Да и я привязалась. Мальчик оказался любознательным, сгоряча расспрашивал:
«Каким Иван был в детстве?»
Я усмехалась: «Бедовым, как ты».
И вот однажды Иван пришёл домой с мрачным лицом.
«Что случилось?» — спросила я.
«Для Вани нашли семью. Готовы усыновить».
Марина замерла с тарелкой в руках. «Прекрасно, — прошептала она, но голос дрогнул. — У него будет настоящая семья».
Я посмотрела на них. «Так просто отдадите?»
Иван потер виски. «Так и договаривались. Я сразу был против, но Марина меня убедила. У нас сейчас нет времени на ребёнка».
«А последние месяцы как справлялись?»
«Ты помогала, — взглянул он на меня. — Да и то еле-еле».
Я хотела возразить, но услышала шаги на лестнице. В дверях стоял Ваня.
«Вы обманываете, — тихо сказала я. — Он вам нужен не меньше, чем вы ему».
Лицо мальчика исказилось. Он развернулся и убежал.
Но той же ночью я услышала, как скрипнула входная дверь.
Я вышла на улицу. Ваня шагал по дороге с рюкзаком за плечами.
«Куда путь держишь?» — окликнула я.
Он обернулся. «Анна Петровна?»
«А ты что тут делаешь?»
«Ищу свою семью. Если Иван и Марина не хотят меня, я найду тех, кто захочет. В приюте должны быть сведения о родных».
«И как ты их достанешь?»
Ваня пожал плечами.
Я вздохнула. «Ладно, помогу».
Его глаза загорелись: «Правда?»
Кивая, я протянула руку: «У каждого должна быть семья».
Мы пришли в местный отдел опеки. Ване удалось пробраться в архив, пока я отвлекала сторожа — прикинулась растерянной старушкой.
Потом — бегство, крики, погоня… но мы улизнули. В такси Ваня сжал бумаги.
«Нашёл имена?» — спросила я.
«Ещё не решаюсь смотреть».
Дома нас ждала милиция.
Ваня побледнел: «Они хотят меня забрать?»
Но оказалось, Иван и Марина передумали.
«Останешься с нами», — сказал Иван.
Мальчик выронил бумаги и бросился к ним в объятия.
А я стояла в стороне и думала: иногда семья — это не те, кто дал тебе жизнь, а те, кто её наполнил.
