Клава, ну ты же понимаешь, начала Валентина Петровна, мама уже не та. Возраст, склероз, память подвела. Врачи сказали, что ей нужен постоянный присмотр. Я бы сама, но работа, дела Да и ты дома сидишь, удалёнка у тебя. Тебе же не трудно?
Клавдия скрепила губы. Она действительно работала из квартиры на Тверской, переводила документы, иногда вела онлайнконсультации. График гибкий, но это не означало, что времени у неё горой.
Валентина Петровна, я даже не знаю, осторожно начала Клава. Я с таким никогда не сталкивалась. Может, лучше сиделку нанять? Или в пансионат отправить, там профессионалы
Свекровь подпрыгнула на месте. Глаза её вспыхнули возмущением.
В пансионат?! Как ты можешь так говорить! Это же моя мама! Я не сдам её в какоето учреждение, где за ней никто не будет следить. Там чужие люди! А мы семья.
Клавдия взглянула на Олега, ищя поддержки, но муж даже головы не поднял.
Клава, мама не требует многого, наконец произнёс Олег, не отрываясь от телефона. Утром зайти, вечером зайти. Покормить, чутьчуть помочь. Вообще ничего сложного, ты справишься.
Клавдия вздохнула. Спорить было бесполезно. К тому же они с Олегом жили в квартире Валентины Петровны та великодушно пустила молодых к себе после свадьбы, пока они копили на своё жильё. Отказаться в такой ситуации казалось неблагодарным.
Ладно, тихо сказала она. Попробую.
Валентина Петровна расцвела, обошла стол и крепко обняла невестку.
Спасибо, доченька. Ты не представляешь, как ты меня выручишь. Я тебе ключи дам, адрес напишу. Мама живёт недалеко, пятнадцать минут пешком. Только, Клавдия, она иногда бывает ну, сама понимаешь. Нервная. Не обращай внимания, если чтото не так скажет. Ладно?
Клавдия кивнула. Ей казалось, что справится. Что сложного может быть в присмотре за пожилой женщиной?
На следующее утро она узнала ответ на этот вопрос.
Квартира Людмилы Петровны находилась в старом дома в районе Сокол, с облупившимися стенами и скрипучими ступеньками. Клава поднялась на третий этаж, постучала в дверь и замерла, ожидая ответа. Внутри сначала чтото загрохотало, затем послышались шаркающие шаги и щелчок замка.
Дверь распахнулась, и на пороге возникла сгорбленная старушка в застиранном халате. Людмила Петровна смотрела на Клавдию мутными глазами.
Чего надо? хрипло спросила она.
Здравствуйте, Людмила Петровна. Я Клава, жена Олега. Валентина Петровна попросила меня помочь вам. Можно войти?
Старушка фыркнула, но отступила в сторону. Клава прошла в прихожую и почти задохнулась от запаха: смесь затхлости, лекарств и чегото кислого. В квартире царил хаос. На полу валялись журналы, дряхлые тапки, на столике у зеркала громоздились пузырьки с таблетками, а из кухни доносился запах горелого.
Что вы хотите на завтрак? Я приготовлю, обратилась Клава к старушке.
Людмила Петровна огрызнулась:
Да мне ничего не надо! Кто тебя звал? Валька, что ли? Опять пришла разведчitsa!
Клавдия растерялась. Разведчitsa?
Я просто хочу помочь
Помочь! передразнила старушка. Все вы одинаковые. Прикидываетесь заботливыми, а сами только и ждёте, когда меня не станет, чтобы квартиру забрать!
Клава замерла. Слова Людмилы звучали так ядовито, что даже возразить было нечего. Она молча прошла на кухню, включила чайник и начала искать продукты. В холодильнике нашлись яйца, немного колбасы и сухой хлеб. Ничего страшного, можно сделать яичницу.
Пока она готовила, Людмила Петровна уселась на табуретку у двери и принялась ворчать без остановки.
Вечно вы опаздываете. Вчера Валька обещала приехать, не приехала. Лгунья. И ты такая же. Небось, будешь меня обедать, а потом скажешь, что ничего не осталось.
Клавдия молчала, переворачивая яйца на сковороде, пытаясь не слышать криков старушки.
Когда завтрак был готов, Клава поставила тарелку перед Людмилой. Та покосилась на яичницу, попробовала, потом поморщилась и отодвинула блюдо.
Невкусно. Пересолено. Ты что, готовить не умеешь?
Клавдия прикусила губу. Попробовала сама соли было в самый раз.
Людмила Петровна, вам нужно поесть. Иначе таблетки пить нельзя.
Не указывай мне! Я сама знаю, когда мне есть!
Старушка встала, шаркая тапками, поплелась в комнату и захлопнула дверь. Клава осталась на кухне, глядя на нетронутую тарелку. Внутри закипело раздражение, но она подавила его. День только начался.
Вечером, когда Клава вновь пришла к Людмиле, ситуация повторилась: старушка отказывалась ужинать, отказывалась принимать таблетки и обвиняла Клавдию в желании её обокрасть. Клава уговаривала, объясняла, но всё было бесполезно. К концу дня голова раскалывалась. Дома Олег встретил её на кухне.
Как? бросил он небрежно.
Трудно, призналась Клава, опускаясь на стул. Твоя мама она очень сложная. Охает, хамит, ничего не ест.
Олег пожал плечами.
Возраст, сказал он. Мама же предупреждала. Терпи, Клава. Это ненадолго.
Клава хотела спросить, что он подразумевает под «ненадолго», но промолчала. Олег уже ушёл в комнату, хлопнув дверью.
Так прошла неделя, потом ещё одна. Клава ходила к Людмиле дважды в день, готовила, убирала, пыталась поддерживать порядок. Работа откладывалась на вечер, когда силы были на исходе. Она сидела над переводами до полуночи, а утром снова шла к старушке.
Людмила Петровна не становилась ласковее. Наоборот, с каждым днём она всё больше придиралась: еда остыла, еда слишком горячая, Клава слишком громко говорит, слишком тихо. Старушка швыряла вещи, кричала, называла невестку бездельницей и нахлебницей. Клава сжимала кулаки и молчала. Но терпение было не бесконечным.
Месяц спустя Людмиле стало совсем плохо. Она перестала вставать с постели, почти не ела, только лежала и жаловалась на боль. Клава вызвала врача. Тот осмотрел старушку, выписал новые лекарства и сказал, что состояние серьёзное.
Вечером Клава пришла домой и рухнула на диван. Она была так измотана, что даже плакать не могла просто лежала, уставившись в одну точку.
Валентина Петровна на следующий день поинтересовалась:
Клава, как там мама?
Плохо, устало ответила Клава. Врач говорит, что нужен постоянный уход. Я больше не могу, Валентина Петровна. Я вымоталась. Мне нужно работать, мне нужен отдых. Я не справляюсь.
Голос свекрови стал холодным.
То есть ты отказываешься?
Я не отказываюсь, я прошу помощи. Давайте наймём сиделку или
Наймём сиделку! перебила она. На какие деньги? Ты думаешь, у меня куча рублей? Между прочим, это и твоя обязанность, Клава. Мы тебя приютили, дали крышу над головой. Прояви хоть каплю благодарности!
Клава сжала руки в кулаки.
Валентина Петровна, я месяц за вашей мамой ухаживала. Готовила, убирала, терпела хамство. Работала по ночам, чтобы успеть всё. Я не могу больше.
Не можешь? Тогда катись отсюда. На все четыре стороны. Не может она! Олег, ты слышал?
Клава обернулась. Олег стоял в дверях, скрестив руки на груди. Лицо его было непроницаемым.
Клава, мама права, сказал он ровным тоном. Ты должна помогать семье. Ты же женщина. И мы должны быть благодарны маме за то, что живём у неё на крыше.
Клава встала. Дыхание стало легче.
Хорошо, спокойно произнесла она. Я всё поняла. Абсолютно всё.
Валентина Петровна ахнула, а Олег моргнул, будто не понял, что услышал.
Клава, ты чего? Куда? спросил он растерянно.
Но Клава уже зашла в спальню. Она достала сумку и начала складывать вещи. Было немного, основное осталось у родителей, когда она переезжала к Олегу: одежда, документы, ноутбук. Всё поместилось.
Олег пошёл за ней. Он смотрел, как жена собирается, и на лице его появилось сначала смятение, потом раздражение.
Клава, ну прекрати. Ты не можешь уйти.
Могу, коротко ответила она, застёгивая сумку.
Куда? К родителям?
Да. А потом сниму жильё. Разведусь с тобой. Нам делить нечего, квартира не наша.
Олег открыл рот, но ничего не сказал. Клава прошла мимо него и направилась к выходу. Валентина Петровна стояла в коридоре, бледная и растерянная.
Клава, ты куда?
Уезжаю. Спасибо за гостеприимство.
Она вышла из квартиры, глубоко вдохнула и улыбнулась. Облегчение накрыло её волной.
Развод оформил быстро. Олег не сопротивлялся, даже не пришёл на заседание. Клава получила свидетельство о расторжении брака, положила его в папку, спрятала в ящик стола и больше не думала о бывшем муже.
Она сняла небольшую однокомнатную квартиру и начала жить для себя. Спокойно. Размеренно. Без криков, без хамства, без вечного напряжения. Год пролетел незаметно.
Однажды Клава встретилась с подругой Машей в кафе. Они болтали о работе, планах на лето, и вдруг Маша сказала:
Кстати, ты слышала про мать твоей бывшей свекрови?
Клава подняла взгляд от чашки с чаем.
Нет. А что?
Ушла она, отмучилась. Три месяца назад. Валентина Петровна потом скандал закатила на всю округу. Оказалось, старушка квартиру отписала какойто дальней родственнице племяннице, кажется. Валентина Петровна пыталась судиться, доказывала, что мать была невменяемой, но всё было бесполезно. Завещание составляли ещё пять лет назад, когда Людмила была в здравом уме.
Клава замерла.
Отписала квартиру? Дальней родственнице?
Маша кивнула.
Ага. Валентина Петровна рассчитывала получить жильё. Наверное, поэтому так упиралась, чтобы мать оставалась дома, а не в пансионате. Хотела показать, что заботится, чтобы претензий не было. А получилось иначе.
Клава откинулась на спинку стула. Внутри чтото потеплело, разлилась приятная тяжесть. Значит, всё это время Валентина Петровна использовала её, чтобы заполучить квартиру бабушки. Заботилась не о матери, а о наследстве. А Клава должна была стать бесплатной сиделкой, чтобы свекровь могла изображать любящую дочь.
Но не сложилось.
Клава, ты чего улыбаешься? удивилась Маша.
Клава покачала головой.
Ничего. Просто справедливость восторжествовала.
Маша хмыкнула.
Ну да. Валентина Петровна теперь злая как черт. Говорят, Олег с ней живёт до сих пор, никуда не съехал. Работает гдето, но денег вечно не хватает. Жизнь, короче, не задалась.
Клава допила чай и встала.
Маша, а пойдем в кафешку? Хочу пирожное купить, шампанское, хороший дорогой кофе.
Маша засмеялась.
Празднуем что?
Да, кивнула Клава. Праздную то, что жизнь бывает непредсказуемой.
Через время они вышли из кафе и пошли по улице. Клава шла легко, почти летела. Возможно, она была плохим человеком, раз радовалась чужим неудачам. Но Валентина Петровна хотела её использовать, вытянуть силы, а потом бросить. И жизнь наказала бывшую свекровь. Квартира досталась не ей. Сын остался рядом, но счастья это не принесло. Вот и вся история.
