– Здравствуйте! Я по объявлению насчёт комнаты!
На пороге квартиры Анны Сергеевны замерла настоящая «серая мышка»: поношенные джинсы, выцветшая кофта, потрёпанные кеды. В руках — скромная сумка из дешёвого магазина. Светлые волосы собраны в небрежный хвост. Ни намёка на макияж. Лицо бледное, будто из подземелья вышла. Лишь глаза выделялись — огромные, васильковые, словно озёра.
Присмотревшись, Анна кивнула: «Заходи!»
– Слушай, дорогая, свет попусту не жги, воду экономь, порядок соблюдай! Никаких гостей! Всё ясно?
Девушка улыбнулась: «Конечно!»
«Покорная, — подумала Анна. — Редкость нынче. Видно, из глубинки».
Выяснилось, что зовут Ольга, приехала из села под Воронежем, где семья держит коровник. Сама учится на ветеринара.
– Значит, коров доить будешь! — фыркнула хозяйка.
Ольга не обиделась: – И коров, и коз, и даже хомячков. Всех, кто болеет.
– Людям бы врачей хватило, а вы о скотине! — возмутилась Анна.
***
Квартирантка оказалась идеальной: тихая, аккуратная, полы моет, щи варит. Особенно удавались ей сырники — воздушные, с хрустящей корочкой, тающие во рту. Анна даже чай с ней по вечерам стала пить, разговоры вести.
Всё шло хорошо, пока с нефтяных вышек не вернулся сын Анны — Дмитрий. Крепыш, косая сажень в плечах, лицом — вылитый отец. Мать ласково звала его «Димочкой», хотя он морщился: «Мать, ну хватит!»
Анна растила сына одна, считая его своей собственностью. Потому вид, как Дмитрий уплетает сырники Ольги, а глазами «пожирает» эту «сельскую простушку», поверг её в ужас.
– У моего сына вкус — как у слепого котёнка! — мысленно вскрикнула она.
***
С тех пор Ольга стала Анне костью в горле: и полы якобы грязно моет, и смеётся слишком громко. Но больше всего бесил влюблённый взгляд Дмитрия.
– Меня, родную, так никогда не смотрел! — рыдала Анна ночами в подушку.
– Змею пригрела! — причитала она подруге Людмиле Петровне. — Глаза строит, волосы распустила, как ведьма!
– Осторожно, — шептала подруга. — Как бы не приворожила!
Мысль о «колдовстве» сводила Анну с ума. Она решила выставить Ольгу воровкой. Спрятала бабушкины серьги с гранатами, которые та всегда восхищённо рассматривала.
***
Утром Анна объявила:
– Дима, ты мои серёжки не брал? Пропали!
– Мам, они мне зачем? — удивился сын.
– А ты, Ольга, не видела? — язвительно спросила хозяйка.
Девушка покраснела: – Я не ворую!
– Врёшь! Отправила своим деревенским!
– Мои родители не нищие! — вспыхнула Ольга.
– Верни серёжки и вали отсюда!
Дмитрий, обыскивая квартиру, наткнулся на платок с украшениями в маминой сумке.
– Как ты могла? — прошептал он, глядя на Анну с болью.
– Ошиблась, сынок! Забыла! — лепетала та.
– Мы уходим.
***
Через месяц Людмила Петровна сообщила:
– Анна, ты в больнице! Инфаркт. Дмитрий не пришёл — занят.
Ольга, узнав, сварила борщ, испекла пирожки с капустой.
– Кушайте, мама, — говорила она, кормя свекровь с ложки.
– Дима… — всхлипнула Анна.
– Он на работе. Простит.
После выписки Дмитрий забрал мать в их новую квартиру. Позже переехали в воронежское село, в просторный дом родителей Ольги. Анна нянчила внука Стёпку, забыв о городских амбициях. Теперь часто повторяла:
– Лучшей невестки и не придумать!
А Ольга, смеясь, шептала мужу:
– Это я тебя приворожила, между прочим. Сырниками.
Дмитрий целовал её в макушку:
– Лучшее колдовство на свете.
