Такси шуршало шинами по мокрой от осеннего дождя московской улице. Водитель — седой мужчина с добрыми морщинками у глаз — не спеша вёл машину, украдкой поглядывая в зеркало на необычных пассажиров.
Молодая женщина бережно держала на руках малыша месяцев шести. Адрес, который назвали клиенты, слегка насторожил таксиста — детский дом «Солнышко».
Родители выглядели счастливой парой: он — высокий, статный военный в форме капитана ВКС, она — невероятно красивая блондинка с большими голубыми глазами и рассыпанными по плечам волосами.
— Сережа, не забудь цветы! — напомнила она, поправляя шапочку на малыше.
— Да помню я, Лизка, помню, — улыбнулся мужчина и попросил водителя: — Дядя Миша, остановите у «Цветов у метро», пожалуйста.
Военный вышел и, не обращая внимания на порывистый ветер, направился к палатке. Водитель проводил его взглядом и спросил:
— Муж ваш?
— Муж, — счастливо кивнула она.
— Ребенок — ангелочек, вы сами — красавица… Чего ж в детдом-то? — в голосе таксиста проскользнуло осуждение.
Молодая мама сначала не поняла, но затем глаза её округлились от ужаса:
— Боже… Вы что подумали?!
— Да я так… Мало ли что в наше время бывает, — смягчился водитель. — Но всё же — зачем?
— Я там выросла. Семь лет, потом меня удочерили. А Сергей — Сережа — четыре года там жил.
— У Марьи Петровны? — лицо водителя расплылось в улыбке. — Так вот оно что! И вы, значит, с поезда — сразу к ней? Молодцы!
— Вы её знаете? — удивилась женщина.
— Да кто ж её не знает!
Таксист уже собирался рассказать историю, но дверь распахнулась, и в салон влетел огромный букет алых роз в руках военного.
— Лиза, глянь, какие розы в этом году! — гордо произнёс Сергей.
— Сережа! — ахнула Лиза. — Ты мне такие никогда не дарил!
— Ну, ты чего, — засмеялся он, — эти — особенные! Последний раз мы здесь вместе были…
— Одиннадцать лет назад…
…Марья Петровна сидела в кабинете, кутаясь в пуховый платок. В доме было тепло, но платок — такой мягкий, согревающий душу — не хотелось снимать.
Выдалась редкая минута тишины: старшие — в школе, малыши — на тихом часе. Только на кухне позвякивала посуда — готовили обед.
Марья Петровна перелистывала альбом. Лица… Десятки лиц, девочек и мальчиков, уже взрослых людей. И каждого она помнила: Сашенька, Вовочка, Катюша…
А вот — Лиза Белова, нет, теперь уже Соколова. Праведник Николай Иванович удочерил её, кажется, лет пятнадцать назад…
А вот — Сережа. Где ты, Сереженька? Окончил Суворовское, поступил в лётное. Вот он на фото — курсант, хотя в детстве мечтал быть ветеринаром, как дядя Леша. Да, Леша… Сердце болит, когда вспоминаешь.
Тихие шаги в коридоре. Стук в дверь:
— Войдите! — О Господи… Букет роз! А за ним…
— Сережа! Родной мой! — Букет грохнулся на пол. — Где ж ты пропадал?!
— Марья Петровна, ну вот же я! Не писал — служба, но я вас не забывал. И я не один. Жена — Лиза. И дочка — Машенька…
— Лиза… Лизавета! Да возьми ребёнка, Сережа! Дай я её обниму…
Когда эмоции улеглись, гости развесили верхнюю одежду, спящего ребенка уложили на диван, а сами сели за стол.
— Как же вы сохранили чувства? Так долго в разлуке… Николай Иванович рассказывал мне о вас, тепло отзывался, Сережа.
— Я Лизе слово дал, Марья Петровна. А я своё слово держу.
— Ох, слышала я это уже, — засмеялась Марья Петровна. — Лиза, а у тебя как жизнь?
— Счастливо! — на лице Лизы светилась искренняя радость. — Окончила мединститут, как и братья — Артем и Димка. Они, знаете, меня в обиду не дадут. Теперь я педиатр, как папа. А с Сережей… Даже когда в разлуке — были рядом. А это — наша Машенька. Имя даже не обсуждали.
— Здравствуй, Машенька, — Марья Петровна склонилась над малышкой. — Дай Бог тебе счастья. А дед уже видел внучку?
— Пока нет, мы сразу к вам… — виновато улыбнулась Лиза.
— Позвоните ему от меня, а то сердце не выдержит у Николая и Людмилы от такой радости, — Марья Петровна лукаво подмигнула Сергею:
— Ну, поздоровайся с Мамочкой — она тебя заждалась.
Сергей обернулся. На полу, в метре от него, сидела трёхцветная кошка и пристально смотрела ему в глаза. В груди защемило — точно так же, как в детстве, в том самом заброшенном подвале, где он нашёл её.
Кошка медленно моргнула, подошла, запрыгнула на колени, встала на задние лапки и потянулась к его погонам, мурлыча и тычась мордочкой в щёку.
— Мама… Мамочка… — Сергей зарылся лицом в её шерсть. — Я тебя не забыл… Если бы не ты…
— Половину детей она на лапах вынянчила, — рассказала Марья Петровна. — Все её помнят. Когда год назад заболела — весь детдом под окнами клиники дяди Леши стоял. Слава Богу, выкарабкалась…
На диване заворочалась Машенька. Кошка, извинительно мявкнув, спрыгнула с колен и улеглась рядом. Малышка тут же успокоилась.
— Скоро мы с ней — на пенсию, — вздохнула Марья Петровна. — Пора. Николай своего Барсика уже на покой отправил — греется на батарее. Вот и нам с Мамочкой время…
— Барсик… — улыбнулась Лиза. — Как я по нему скучаю!
До вечера гостили Лиза и Сергей. Обедали с детьми. Мальчишки облепили военного — расспрашивали про службу, про самолёты. Практически все загорелись стать лётчиками.
— Это не просто, пацаны, — говорил Сергей. — Но если выбрали цель — держитесь. И не обязательно лётчиками — просто будьте людьми, которыми Марья Петровна гордилась бы!
А кошка Мама смотрела на Сережу, прищуривая зелёные глаза, и мурлыкалаИ когда они снова вышли на улицу, уже стемнело, но в окнах детдома ещё горел свет, а за стеклом виднелся силуэт трёхцветной кошки, провожавшей их взглядом, как когда-то провожала всех своих «деток», выросших и нашедших своё счастье.
