Такси шуршало шинами по мокрому асфальту после осеннего дождя. Пожилой водитель не спеша вёл машину по знакомым улочкам Екатеринбурга и украдкой поглядывал в зеркало на пассажиров.
На руках у молодой женщины спал малыш месяцев шести, и адрес — детский дом — вызвал у водителя лёгкое беспокойство.
Родители выглядели счастливой парой: он — высокий, статный военный в форме капитана, она — миловидная блондинка с голубыми глазами и русой косой до пояса.
— Ваня, не забудь цветы! — тронула она мужа за рукав.
— Да помню, Катюш, помню, — улыбнулся он и попросил водителя: — Дедушка, остановите у цветочного магазина.
Военный вышел, не обращая внимания на порывы ветра, и направился к лавке. Водитель проводил его взглядом и спросил:
— Муж?
— Муж, — она счастливо улыбнулась, поправляя шапочку на ребёнке.
— Красивая семья, ребёнок здоровый… Чего ж в детдом-то собрались? — в голосе шофёра зазвучало лёгкое осуждение.
Молодая мать сначала не поняла, но через мгновение её глаза расширились от ужаса.
— Боже!.. Да вы что?!
— Ну, мало ли… В наше время всякое бывает, — водитель смягчился. — Так зачем же туда?
— Я там выросла. Семь лет, потом меня удочерили. А Ваня — Иван, — четыре года там прожил.
— У Марфы Петровны? — лицо шофёра озарилось улыбкой. — Так вот оно что! Прямо с поезда к ней? Молодцы!
— Вы её знаете? — женщина оживилась.
— Да кто в городе её не знает!
Водитель уже собирался рассказать больше, но дверь открылась, и в салон вплыл огромный букет алых роз.
— Кать, гляди, какие у нас в городе цветы! — военный сиял от гордости.
— Ванька! — рассмеялась Катя. — Ты мне такие ни разу не дарил!
— Ну извини, — засмущался Иван, — такие розы только тут растут! А когда мы последний раз вместе здесь были?
— Вместе? Давно… Лет одиннадцать назад…
…Марфа Петровна сидела в кабинете, кутаясь в тёплую шаль. В здании было жарко, но расставаться с мягкой тканью не хотелось.
Выпала минутка тишины: старшие дети в школе, младшие — на тихом часе. Только на кухне звенела посуда — готовили обед.
Она перебирала альбом с фотографиями. Лица… Лица её выпускников. Каждого помнила по имени, даже взрослых называла ласково — Серёженька, Танюшка, Лёшенька…
А вот — Катя Соколова, нет, теперь уже Ковалёва. Добрый доктор Михаил Степанович удочерил её, если память не изменяет, лет пятнадцать назад…
А вот — Ванька. Где ты, Ванька? Окончил Суворовское, в лётное поступил. На фото — курсант, а ведь мечтал ветеринаром стать, как Сергей Николаевич. Серёжа… тоже от сердца кусок оторвал, проказник…
Шаги в коридоре. Стук в дверь:
— Войдите! — О Боже! Огромные розы! А кто за ними?..
— Ванька! Ванюшка, родной! — Букет упал на пол. — Где ж ты пропадал?
— Марфа Петровна, ну что вы… Вот же я. Не писал — служба. Я не один. Жена — Катя. И дочка — Машенька…
— Катюша! Неужели ты? Ваня, подержи ребёнка, дай мне обнять её!
Когда эмоции улеглись, гости развесили пальто, малышку уложили на диван, сели за стол.
— Как же вы сохранили чувства? Столько лет в разлуке… Михаил Степанович рассказывал о тебе тепло, Ваня.
— Я Кате слово дал, Марфа Петровна. А я своё слово держу!
— Уже слышала такое, — усмехнулась она. — Катя, как ты?
— Счастлива! — в её глазах не было лжи. — Окончила мединститут, вместе с братьями — Мишей и Сашей. Они меня в обиду не дадут. Теперь я педиатр, как папа. А с Ваней всегда были рядом, даже когда далеко… А вот — наша Маша. Имя даже не обсуждали.
— Здравствуй, Машенька, — Марфа Петровна склонилась над спящей девочкой. — Расти счастливой. Дед уже видел внучку?
— Пока нет, сразу к вам… — виновато сказала Катя.
— Позвоните ему от меня, а то сердце не выдержит у Михаила и Людмилы от такой радости. — Марфа Петровна подмигнула Ване:
— Ну, поздоровайся с Мамочкой, она тебя заждалась.
Иван обернулся и замер. В метре от него сидела трёхцветная кошка, не отрывая взгляда. В груди сжало, будто в детстве, в старом сарае, где он впервые её увидел.
Кошка медленно моргнула, подошла, запрыгнула на колени, встала на задние лапы и упёрлась передними в погоны капитана, тычась мордочкой в его щёку.
— Мама… Мамочка… — Ваня зарылся лицом в её шерсть. — Я тебя не забыл…
— Половину детей она вырастила, — пояснила Марфа Петровна. — Все её помнят. Год назад, когда заболела, весь детдом под клиникой Сергея Николаевича стоял… Слава Богу, всё обошлось…
На диване завозилась Маша. Кошка, извинительно муркнув, спрыгнула с колен и улеглась рядом. Девочка успокоилась.
— Скоро мы с ней — на пенсию, — вздохнула Марфа Петровна. — Михаил своего Котейку уже на покой отправил. Греется на батарее. И нам пора…
— Котейка… — Катя улыбнулась. — Как я по нему скучаю…
До вечера гостили в детдоме, пообедали с детьми. Мальчишки обступили Ваню, расспрашивали о службе. Почти все решили стать лётчиками.
— Тяжело, братцы, — учил он. — Но если цель есть — держитесь. И не обязательно в небо — людьми будьте, чтобы Марфа Петровна гордилась!
А кошка Мама смотрела на Ваню, щурила жёлтые глаза и мурлыкала в такт.
Перед уходом пообещали навестить ещё до отъезда. И всегда заходить, когда в городе.
— Слово даю! — сказал Ваня.
Марфа Петровна и Катя рассмеялись, а кошка провожала его взглядом, как провожала многих — тех, кого утешала ночами, не давая пролиться детским слезам…
