**Дневник Анфисы**
Проснулась поздно. Куда спешить? На пенсии уже семь лет, забот никаких. Можно и в кровати поваляться. Но на душе — тревожно, будто что-то не так. Вроде всё в порядке, а сердце ноет.
Привела себя в порядок, поставила чайник, глянула в окно. Над соседним домом небо алело — солнце вот-вот выкатится из-за крыш. Значит, после слякоти ударил морозец. «Хорошо, — подумала. — Попью чаю, схожу за хлебом».
Чай пила маленькими глотками, согревался. Низенькая, худенькая, даже после рождения Валерки не располнела. А муж был богатырь. Звал её «Анфисочка», «тонкая моя». Но его уже десять лет нет.
Подняла чашку — и вдруг резкий звонок в дверь. Рука дрогнула, чай обжёг кожу, покрытую возрастными пятнами. «Вот и беда…» Только подумала — звонок повторился, настойчивый, нетерпеливый.
Подула на руку, пошла открывать, ворча: «Кого это утром принесло?» И не сразу узнала в помятом мужчине своего сына. «Господи, как он изменился…» Валера тоже замер, будто не ожидал увидеть мать такой старой.
— Встречай гостя, мам, — хрипло улыбнулся он.
— Валера?! Почему не предупредил? — она прижалась к его груди, а он одной рукой неуклюже обнял её.
Пахло дорогой, потом и ещё чем-то, отчего сердце сжалось. Отстранилась, всмотрелась: щетина, мешки под глазами, лицо опухшее.
— Ты один? А где Ирина, внучка? — спросила.
— А мне одному ты не рада? — он смотрел куда-то поверх её головы.
— Да нет, просто… Заходи, раздевайся.
Валера переступил порог, швырнул на пол потрёпанную сумку, окинул взглядом прихожую.
— Ничего не изменилось.
— Ты в отпуск приехал? Зимой? — Анфиса не сводила глаз с сумки.
— Потом, мам. Устал.
Поставила перед ним чашку, налила чаю. Сын развалился за столом, заняв собой всю кухню.
— Борщ есть. Вчера сварила, — замерла в ожидании.
— Давай, — буркнул он. — Соскучился по твоему борщу.
Разогрела, поставила перед ним, села напротив.
— А чего покрепче есть? — он метнул на неё быстрый взгляд.
— Не держу, — резко сказала Анфиса.
Смотрела, как он жадно хлебает, словно кот на печке.
— Как Ира? В каком классе теперь?
Валера молчал, будто не слышал.
Анфиса и так всё поняла. Пьёт. Жена выгнала. Куда ж ему идти, кроме как к матери?
Посуду мыла со слезами. Сердце не обмануло — предчувствовало беду.
А потом началось. Валера пропадал целыми днями, возвращался пьяный. Приводил собутыльников. Квартира пропиталась перегаром.
Как-то ночью он шарил у неё под подушкой:
— Дай денег.
— Нету… — начала она, но увидела его стеклянный взгляд и отдала последние пятьсот рублей.
Утром пришли участковые. Валера ограбил магазин.
Дали два года. Сосед посоветовал переоформить квартиру, пока сын в тюрьме. Анфиса так и сделала.
Но сын не вернулся.
Сгинул.
Теперь она молится за него и за себя — за тот миг, когда пожелала ему смерти.
А по ночам плачет.
