В тихом городке Тверь, в небольшой квартирке на окраине, разгорелась семейная буря, о которой до сих пор вспоминают с дрожью в голосе. Молодая мать, Анастасия Сергеевна, двадцати пяти лет от роду, стояла у люльки своего первенца, чувствуя, как сердце сжимается от обиды и усталости. Её история — это крик души, разрывающейся между материнской любовью, долгом перед мужем и непростыми отношениями с роднёй.
— Мы с супругом крупно повздорили, — признаётся Анастасия, смахивая слёзы. — Да, не без греха, но разве я не воляю за нашего Алёшку? Малыш у меня золотой, но капризничает без конца — видимо, зубы скоро пойдут. Весь день ношу его на руках, даже щи не успела сварить.
Маленькие дети — испытание не для слабых. Но её муж, Артём Петрович, словно не желает этого понимать.
— Пришёл с работы и как закричит: «Голодный, как пёс!» — голос Анастасии дрожит от негодования. — Да ещё требует, чтобы я его на пороге встречала. А я в тот момент Алёшку укачивала! Дышать боялась лишний раз, чтоб не разбудить. Где уж тут встречать мужа с хлебом-солью?
Артём, видимо, и не подозревает, каково это — быть матерью грудничка. Всё легло на её плечи: и ребёнок, и дом, и готовка. А муж? «Клал деньги на стол» и ждал уюта, горячих щей да безупречного порядка, будто жена у него не человек, а какая-то домоправительница с семью руками.
Анастасия из последних сил старалась быть идеальной женой, заботливой матерью и примерной хозяйкой. Но малыш не давал ей ни минуты покоя, и порой она не успевала даже подмести пол, не то что трижды в день кормить мужа. Её родные жили далеко, в трудах и заботах, помощи ждать было неоткуда. А со свекровью, Марфой Васильевной, отношения были натянуты, как струна у балалайки.
— Свекровь с самого начала была против нашего брака, — вспоминает Анастасия с горечью. — Твердила, что молоды мы ещё, к семейной жизни не готовы. А на самом деле просто своего Артёмку не хотела отпускать. Сулила, что через год разбежимся. Но мы всё ещё вместе. Хотя… порой и сама не знаю, надолго ли.
После рождения Алёши Анастасия пыталась сблизиться с Марфой Васильевной. Казалось, лёд стал таять: свекровь пару раз улыбнулась, даже подарила внуку петушка на палочке. Но до тёплых отношений, как от земли до неба.
— И вот Артём заявляет, что я помешалась на ребёнке! — Анастасия едва сдерживает дрожь. — Говорит, что только Алёшкой и занята, а на него внимания не хватает. Предложил в воскресенье съездить в торговые ряды, а сына оставить с матерью.
Никогда Анастасия не доверяла Алёшу чужим рукам. Малыш на груди, привязан к ней, как нить к игле. Свекровь видела внука от силы дважды — как она с ним управится? Но Артём стоял на своём.
— Моя мать четверых подняла! — заявил он. — Она знает, что к чему. У неё опыта куда больше твоего.
Даже купил рожок для кормилиц, чтобы жена могла сцедить молоко. Но беда в том, что Алёша наотрез отказывается от бутылки. Плачет, отворачивается, словно чует подмену.
Артём поставил ультиматум: если не оставит сына с бабкой, устроит такой скандал, что соседи услышат. Марфа Васильевна, надо сказать, была не прочь посидеть с внуком пару часов. Но Анастасией овладела непонятная тревога.
— Не верю я ей, — шепчет она. — Не то чтобы она плохая… Но это мой ребёнок. Мой Алёша. А если заплачет? Если не поймёт, что ему нужно?
А Артём твердит, что им нужно побыть вдвоём.
— Мы не только родители, мы ещё и муж с женой! — крикнул он в пылу ссоры. — Или ты забыла, что значит быть парой?
Эти слова ранили Анастасию в самое сердце. Она любит супруга, но его упрёки кажутся несправедливыми. Она не спит ночами, кормит, качает, пеленает — и всё в одиночку, без помощи. А он требует ласк, уюта, её улыбок, будто она не живой человек, а Фролка-самопряха, которая сама всё успевает.
Теперь перед Анастасией выбор: уступить мужу, загнав страх вглубь души, или отстоять своё, рискуя новым скандалом. Сердце её разрывается. Боится она за сына, но и брак трещит, как лед на реке весной.
— Не знаю, что делать, — шепчет она, глядя на спящего Алёшу. — Если откажусь, Артём скажет, что не ценю его. А если соглашусь… смогу ли жить с мыслью, что с моим ребёнком что-то случилось?
Что ей делать? Пересилить себя и доверить сына свекрови? Или бороться за право быть рядом с ним, даже если это разожжёт новый пожар в семье? Может, она и впрямь излишне тревожится? Или это голос материнского сердца, который нельзя заглушить?