Когда пенсия пришла ко мне, словно неожиданный гость, началась тихая, но неумолимая беда. Мне шестьдесят. И впервые за столько лет я почувствовала себя призраком — никому не нужной, невидимой. Для детей, внуков, даже для бывшего мужа. Я будто растворяюсь в воздухе, будто меня и нет вовсе. Хожу в аптеку, покупаю хлеб в булочной, подметаю старенький дворик перед домом. Но внутри — пустота, которая с каждым днём становится глубже, особенно по утрам, когда не надо торопиться на работу, и никто не позвонит просто так, чтобы спросить: «Мам, как ты там?»
Живу одна. Уже давно. Мои дети выросли, завели свои семьи, разъехались: сын в Нижний Новгород, дочь в Казань. Внуки подрастают, а я их почти не знаю. Не вижу, как они собираются в школу, не вяжу им тёплые варежки, не рассказываю на ночь сказок. Ни разу не пригласили в гости. Ни разу.
Однажды спросила у дочери:
— Почему я не могу приехать? Хотя бы помочь с ребятишками…
А она ответила сухо, будто отрезала:
— Мам, ну ты же понимаешь… Муж не любит, когда ты вмешиваешься. Да и манера у тебя такая…
Я замолчала. Было горько, обидно, стыдно. Я не настаивала, просто хотела побыть рядом. А в ответ — «не любит». Ни дети, ни внуки. Будто меня вычеркнули из их жизни. Даже бывший муж, хоть и живёт в соседнем селе, не заходит. Раз в год — короткое «С праздником!», словно из вежливости.
Когда ушла на пенсию, думала: наконец-то время для себя. Займусь вязанием, буду гулять по утрам, пойду на курсы рисования — столько лет мечтала! Но вместо радости пришла тревога.
Сначала появились непонятные приступы: то сердце схватит, то голова закружится, то вдруг охватит страх — будто жизнь ускользает. Ходила по врачам, сдавала анализы, делала кардиограммы, МРТ — всё в порядке. Один доктор вздохнул:
— Это у вас от тоски. Надо с кем-то разговаривать, общаться. Вы же совсем одна.
И это был худший диагноз. Потому что нет лекарства от одиночества.
Иногда иду в магазин просто, чтобы услышать голос продавщицы. Иногда сижу на скамейке у подъезда с книгой, надеясь, что кто-то остановится, заговорит. Но все спешат. У всех дела. А я просто есть. Сижу, дышу, вспоминаю…
Что я сделала не так? Почему родные отвернулись? Ведь я растила их одна. Отец ушёл, когда они были маленькими. Я тащила двоих, работала в две смены, варила борщи, штопала школьную форму, не спала ночами у их постели. Не пила, не гуляла. Всё для них. А теперь — не нужна.
Может, была слишком строгой? Переборщила с контролем? Но я хотела как лучше. Чтобы выросли хорошими людьми. Не давала связываться с дурными компаниями, уберегала от ошибок. А в итоге — одиночество.
Не жалуюсь. Просто хочу понять: я плохая мать? Или так сейчас у всех — свои заботы, ипотеки, школу, кружки… а для мамы места не остаётся?
Говорят: «Найди себе мужчину. В интернете зарегистрируйся». Но я не могу. Не верю людям. Слишком долго жила одна. Нет сил снова впускать кого-то в дом, привыкать, доверять. Да и здоровье уже не то.
Работать тоже не могу. Раньше хоть на работе спасалась — там шутки, разговоры. А теперь тишина. Глухая, давящая. Включаю телевизор, чтобы хоть чей-то голос раздавался в комнате.
Иногда думаю: а если я исчезну — заметит ли кто-нибудь? Дети? Бывший муж? Соседка с третьего этажа? И становится жутко. До слёз.
Но потом встаю, иду на кухню, ставлю чайник. Думаю: а вдруг завтра будет лучше. Вдруг кто-то вспомнит. Позвонит. Напишет. Может, я ещё кому-то нужна.
Пока жива надежда — жива и я.