Прощай, дорогая свекровь
– Ну что, опять уехал?! – Екатерина Григорьевна бросилась на кухню, суетливо раскладывая кремовые пирожные с масляными розами. – Чай пить будем или мою настойку попробуем?
– Мамочка, настойка с утра?! – Маша усмехнулась, но глазки сверкнули. – Хотя, может, чуток… Сегодня же редкость: год как с вами не виделась!
– Да как не редкость! – Екатерина Григорьевна театрально взмахнула руками. – Господи, целый год прошёл!
Игорь, стоя у окна, пренебрежительно сдвинул брови, но, слава богу, ни Маша, ни свекровь заметили. Они с мужем с утра из Москвы в городок Кострому ехали: она – повидаться с матерью, он – выполнять супружеский долг. Екатерина Григорьевна встречала их, как потерянные детки, обнимала, целовала…
– Мамочка, сувениры привезла! – Маша уже рылась в сумке.
– Прекращай, дай же нарадоваться! Игорёк, ты её кормишь? Кажется, и вовсе как трость стала!
Миша снова поморщился, но выдавил улыбку:
– Кормлю, ежедневно, как часы, честное слово.
– Врун! – Она ткнула пальцем в его сторону. – А сам-то худеть не спешит? Эх… раз любимый зять приехал – настойку доставай!
Мамаша помчалась на кухню, а Маша шепнула мужу:
– Игорь, подожди её последние дни, ты же видишь, она готова была и лес срубить!
– Дни?! – Миша притронулся к горлу. – Мы ж говорили два выходных, суббота, воскресенье, и домой!
– Ну как же… мама столько планировала… – Маша смахнула слёзы. – А ты же говорил, дальше работаешь онлайн.
Миша вздохнул. Он знал: если Маша сама – мягкая, как булка, то рядом с мамой превращается в железный бульдог.
– Маруська, замолчи надо мной! – пророкотал с порога Валерий Петрович, свекровь Машиной отчим. – Зятёк, рыбалку поедем?
– С огромным удовольствием! – Миша потёр руки – и от мысли убежать, и от перспективы с Валей, чьи серьёзные шутки всегда утешали.
– Ой, какая рыбалка?! – Екатерина Григорьевна вернулась с бутылкой настойки и хрустальными бокалами. – Вы же устали с дороги!
– Мамочка, отдых – это сменишь занятие, – невозмутимо ответил Валерий. – На два часика. Марий помогите, мы к обеду как штык!
Миша был уверен, что порадоваться его ещё рано.
– Ладно, милая, – Екатерина Григорьевна расставляла бокалы, – после выпивки поговорим всю дорогу вспомним. А там – на юг караульте.
– Ладно, мать, управляйтесь, – Валерий покивал Маше. – Всё, иду. Думаю, после обеда – кофе в парке тоже не в ужасе.
И вот они сидели за столом, стоял этот ужас, что называется. Миша старался быть счастливым, но с каждой минутой лицо его натягивалось, как будто он Жар-птицу шил на новогоднюю гирлянду.
– Помнишь, дочушка, как в пятом классе на конкурс стишок подготовила? – Екатерина Григорьевна уже вспоминала.
– Мамочка, конечно, помню… я даже похвасталась…
– Нет, вы там не первые были! Первой Таня Самохина, мать которой с директором знакома, она и устроила свои выступения.
«Что-то повторяется», – подумал Миша, отпивая настойку, которая оказалась неожиданно хорошей. Психолог советовал отсчитывать десять – но тут подвёл счёт до двадцати.
– А как тогда в институте прошла? – Екатерина Григорьевна продолжала. – Помнишь, я тебе юбку лавандовую с вышивкой…
– Помню, мамочка. И кофточку белую, с волшебными узорами…
– Нет! Кремовую! – Она ткнула палец в Машину голову. – Ты что, в Москве уже расслабилась и всё важное забыла?
Миша, избегая взгляда свекрови, прятался за бокал. Валерий Петрович сам поволок газету и закрылся в неё – только газета была вверх ногами.
– А внуков кого прихватить нам? – внезапно спросила Екатерина Григорьевна, и Миша чуть не поперхнулся.
– Мамочка, мы уже… Сначала квартиру расширить, потом…
– Да-да, раньше времени тоже закладывали, потом уже детей! – Она вздохнула. – Но так и не получается дожить!
– Надо время иногда за время брать, – неожиданно вставил Миша.
– А мужчинам что? Вы и в семьдесят отцам становитесь! А женщине – природа! – Она сложила руки, как будто строится на памятник.
– Маша же у нас молодая, ей двадцать семь! – Миша пытался быть мягким.
– Много времени? Женщина же! Я была в её возрасте, уже дочь годжику провожала! А Маша у тебя даже не в пять…
Внезапно Валерий Петрович уронил газету:
– Эй, зятёк, свежий воздух купимся? Пусть они…
– Вот именно! – Екатерина Григорьевна подхватила. – Идите, после обеда – кофе.
На улице было прохладно. Миша вдыхал свежий воздух, как альпинист после восхождения.
– Не прилипайте к душе, – сказал Валерий, когда они удалились. – Она всем изводит, не только тебе.
– Да я понял, – Миша усмехнулся. – Как вы получилось выживать?
– Обойдёмся. У меня гараж с ремонтом, рыбалка, лес… Она своё – я своё. Тридцать лет ни разу не укусила!
– Тридцать лет? – Миша остановился. – А как тогда…
– А что тогда? По-взрослому. Есть вкусный борщ и чистый пол. А характер? У кого не бывает?
Обратно пришли вовремя. Валерий поймал два окуня – не очень, но Екатерина Григорьевна всё равно критиковала:
– И это всё? Думаешь, на кошку хватит?
– На шашлык хватит, – Валерий невозмутимо подавал.
Миша заметил, как Маша сломалась за эти часы. Как будто кто-то стёрла с неё краску. «Наверное, я так через тридцать лет буду», – подумал он.
Супруга проводила их на кухню, где Екатерина Григорьевна рассказывала, как переставила мебель и купила новые наволочки. Маша кивала, а Валерий ушёл в сарай – видимо, нашёл себе убежище от совсем близкого общения.
К вечеру свекровь снова организовала обед – на этот раз богаче. Борщ, селёдка, огурцы, помидоры… и снова столько угощений, что Миша едва держал тарелку.
– Почему не ешь? – Екатерина Григорьевна пододвинула ему борщ. – В Москве, небось, всякие бары да полуфабрикаты?
– Нет, Маша просто хорошо готовит, – Миша сделал паузу. – И не стоит сравнение.
– Конечно, Мария – от меня… Но что от тебя? – Она вздохнула. – Работал же с девяти до пяти, мне бы не позволяли.
Миша заметил, как Маша шепчет: «Пожалуйста… не спорь…» – и молчал. Он уже начал понимать философию Валера.
Ночью, в маленькой комнатке на узкой кровати, Мария тихо сказала:
– Прости… Я не думала, что так будет.
– Простите, – Миша обнял её. – Завтра Валерий свезёт на озеро, там наверняка красиво.
– Если мама отпустит… – она вздохнула.
– Ничего, просто уйдём пораньше, – он улыбнулся.
Утром план почти удался. Но Екатерина Григорьевна уже стояла на пороге, в ярком халате:
– Куда собрались? Маруська только приехала, а вы уже от матерей убегать собирается?
– На озеро, – лаконично сказал Валерий.
– И что, я одна тут остаться должна? Мария уже сбегает!
Мария виновато опустила глаза. Валерий потянул Мишу за рукав, и они скрылись.
День на озере был долгий и тепло-холодный. Миша познал, как интересен Валерий: без скандалов, просто с шуткой, когда надо, и без излишней обстановки.
– А почему вы не уедете в Москву? – спросил Миша.
– Чему тогда? Мне тут привычней. Сторожем подрабатываю, рыбалка. А Тоня… Ну, у неё характер, но не противности. Она не со зла, просто любит, чтобы всё по её.
– Понятно… – Миша вспомнил прошлые выходные и как много всё-таки не понятно.
К вечеру домой пришли, а Мария сидела на диване в слёзах, а Екатерина Григорьевна работала на кухне, будто не было дня.
– Что случилось? – спросил Миша.
– Ничего… просто мама… – Мария вытерла глаза.
– Опять про детей?
Мария кивнула. Миша понял: пора что-то менять.
Вечером всё изменилось. Сидя за ужином, Екатерина Григорьевна вновь начала: и про «все деток родили», и про современных, и про соседей… Миша уже отсчитывал до ста, но тут выпало:
– И в её возрасте уже двоих родила! – Она сказала Тани Самохин.
– Мамочка, я не говорю… – Мария слабо попыталась возразить.
– Нет, ты просто отговорки сплелась! Всё «работа», «квартирка», «ещё не то»! А на самом деле надо было бы подумать!
– Екатерина Григорьевна, – Миша почувствовал, что хватит, – мы сами решим, когда нам нужны дети.
– «Сами решим»! А обо мне?! Я не молодею! Хочу внуков понянчить, пока ещё могу!
Мария начала хлюпать.
– Это потому, что… не можем… – начала она.
– Что «не можем»?! Все могут! Или это твой лжец не хочет?! – Она повернулась к Мише.
– Послушайте, – Миша встал. – У нас два года пытаемся. К врачам идём, обследования проходим… Не получается. Понимаете?
Тишина. Екатерина Григорьевна сидела, открыв рот, Валерий перестал жевать, Мария закрыла лицо.
– Почему… ты мне не сказала? – Тихо спросила она дочь.
– Потому что ты давила! – Миша не сдержался. – «У всех дети, а у вас нет», «Время летит»… Как Юля говорила, я с каждой попыткой плачу! А вы ещё масла в огонь наливаете!
Повисла тишина. Екатерина Григорьевна опустилась на стул, лицо её было схвачено грустью.
– Ладно… Я не знала… – Она шептала. – Маруся, почему молчала?
– Потому что думала… может… наладится… – Мария пискнула.
– Настанет, – сказал Валерий неожиданно твёрдо. – У вас всё наладится. Я уверен.
Он подошёл к жене, положил руку на плечо:
– Тоню, хватит. Оставь в покое. Дети сами разберутся.
Мише удивительно было, что она не спорит. Просто кивнула, пойди чай поставлю…
Остаток вечера прошёл в молчании. Екатерина Григорьевна не говорила ничего, только молчала и думала.
Утром, проснувшись, Миша не нашёл Машу. Вышел на кухню, слышит, они разговаривают.
– Прости… – прошептала свекровь.
– Хорошо, мамочка… – Мария гладила её.
Миша заметил, как в её глазах слёзы. И впервые за месяцы ласково обнял Машу.
Когда уезжали, Екатерина Григорьевна сказала:
– До свидания, зятёк. Береги её.
Маша, впервые, сказала:
– Пока не надо… Мы справимся.
В поезде Мария молчала. Потом взяла мужа руку:
– Спасибо. Мне кажется, она наконец поняла.
– Я почти возненавидел её, но, кажется, она просто не знала, как выразить свою любовь.
Рассмеялись.
Спустя два месяца Маша звонит маме:
– Мамочка… кажется, у вас будет внук.
Свекровь разрыдалась, но уже по-другому…
