Прощай, родная свекровь
– Ну, что, опять уехал наш студент?! – Маргарита Ивановна суетиво раскладывала на столе пирожные с масляным кремом и розочками. – Зачем чай-то пить? Попробуй мои наливочки, а?
– Мама, с утра что наливочка? – Марина задумчиво посмотрела на маму, но в глазах её уже мелькали огоньки. – Вон, для тебя особенный случай. По чуть-чуть, конечно.
– А как же не особенный! – взорвалась Маргарита Ивановна. – Полгода прошло, как не видела доченьку!
Андрей у окна тихо закатил глаза. К счастью, ни свекровь, ни жена не заметили. С самого утра он с Маришей ехали из Москвы в родную деревню. Она – чтобы встретиться со своей мамой, он – чтобы сделать доброе дело. Маргарита Ивановна встречала их, как своих родных, обняла, а потом поволокла в дом. Объятия, поцелуи, “прочь вон оттуда, да погляжу на дочку”…
– Мам, смотри, сувениры привезли, – Марина стала лезть в мешок.
– Ничего, позже! Сначала на тебя посмотрю, как на внука. Андрюш, ты её вообще кормишь? Порхает, как перелётная птичка, – с надеждой смотрит свекровь.
Андрей встрепенулся:
– Как положено, три раза в день. Соблюдаем режим.
– Хитрёшка! – ткнула пальцем в воздух Маргарита Ивановна. – А сам, значит, не худеешь. Ладно, раз зять приехал-то, давай наливочку!
Мамаша ушмыгнула на кухню, а Марина шепнула Андрею:
– Андрик, не начинай сейчас. Неделю потерпи, лады?
– Неделю?! – чуть не поперхнулся он. – Мы же договорились тут пару дней проторчать. Сегодня-же суббота, завтра воскресенье – и домой!
– Да далеко не всё… Мама столько времени готовилась, планировала, – Марина задохнулась. – Ты же работать удалённо можешь. Как раз почаще говорил.
Андрей вздохнул. Знал, что спорить бесполезно. Мариша на работе мягкая, а тут сразу разворачивается в стиль мамы.
– Мариночка, я бы и стаканик выпил, но нам с отцом твоим на рыбалку, – прокатился голос из коридора, и на пороге появился Иван Егорович – настоящий бабушка- рыбак. – Сыночек, собирайся!
Андрей обрадовался. И от возможности избежать свекровь, и от встречи с Иваном Егоровичем, человеком простым и душевным.
– С удовольствием! – с радостью ответил он.
– Да какая рыбалка! – вернулась свекровь с бутылкой и рюмками. – Нужно деткам отдохнуть после дороги!
– Мама, лучше всего отдохнуть – это в деле дело, – спокойно ответил Иван Егорович. – Мы недолго, часа три. Мариночка тут у нас поможет, к обеду вернёмся!
Андрей, хоть и не думал, но теперь благодарен свекрови. Но радовался рано.
– Нет, драгоценный, сейчас посидите, попьём. Расспрослю обо всём, а потом уж куда угодно, – Маргарита Ивановна уже выставляет рюмки.
– Ну всё, мама, управляйся, как положено, – философски вздохнул Иван Егорович, подмигнув Андрею. – Прорвёмся. Я к обеду к тебе.
И вот они за столом, сидят, но с каждой минутой становиться тяжелее.
– А помнишь, доченька, как ты в пятом классе стихи читала на школьник? – Маргарита Ивановна уже вспоминает.
– Мама, вспоминаю, – Марина улыбается. – Наверное, первое место заняла.
– Нет, второе. Первое у Верочки Самохиной – её мама в директоре работала.
«Начались,» – думает Андрей, отпивая наливочку, которая оказалась совсем неплохой. Вспомнил совет психолога, друга из института – считать до десяти.
А Маргарита Ивановна уже пошла дальше:
– А как в институте училась, помнишь? Юбку сиренёвую в складку шила.
– Помню, мама, – Марина кивает. – С белой кофтелькой с вышивкой…
– Нет, с кремовой! – снова поправляет её свекровь. – Ты что, в Москве память теряешь?
Андрей считает до двадцати – не помогает. Иван Егорович как-то выудил газету и прикрыл лицо, хотя штамп в ней чему-то вертится.
– А скоро, быдь, внуков подарите? – внезапно спрашивает свекровь, и Андрей чуть не поперхнулся.
– Мама, мы же поговорили… Сначала квартиру расширим, поднажмемся, – стынет Марина.
– Да, в моё время тоже первым делом материальное, потом детки. В таком темпе – и детей не будешь.
– Хорошо, в жизни есть к чему стремиться, – неожиданно для себя вступает Андрей.
Маргарита Ивановна смотрит на него, как на червяка:
– Вам-то, мужикам, что? Вы в шестьдесят лет отцами становитесь! А женщине срок отведён.
– Мариночка же молодая – ей всего двадцать семь. Если срубимся – время как раз.
– Время? – свекровь ироничной лицом. – Да я в её возрасте давно матерью была! Лиде три годика было, когда мне двадцать восемь!
Андрей хотел парировать, но Иван Егорович вдруг встал:
– Ну, сынок, идём, чусть свежих воздуха, пусть они о своём.
– Вот и идите! – подхватывает свекровь. – А мы с Маришей серьёзный разговор ведём.
Андрей видит молитвенный взгляд жены – она знает, что с мамой против бороться бесполезно.
На улице прохладно, но в доме и не жарко. Андрей вдыхает счастья.
– Не обижайся, – говорит Иван Егорович. – Свекрови всех достаёт, не только тебе.
– Да уж понял, – Андрей вздыхает. – А как вы сами справляетесь?
– Просто. Ухожу в гараж, в сад, в лес. Она своё, я моё. Так вот уже тридцать лет живём.
– Тридцать лет?! И вы…
– Делать нечего. Да и борщи у неё вкусные, порядок в доме. Характер – у кого его нет?
Обед они пришли как штыковали. Иван Егорович принес несколько окунёв, но свекровь отреагировала неодобрительно:
– И это? Да кошке на зуб кусочек!
– На объём хватит, – невозмутимо отвечает Иван Егорович. – Много ли надо?
Андрей видит, как Марина за эти часы выглядело мелкой, как будто съежилась. «Не сумею так…»
После обеда свекровь показывает последние изменения в доме – перемещения мебели, занавесок, цветы. Рассказывает, словно это великое открытие.
– Видал, Мариночка, сервант сюда поставил, телевизор – туда. Удобно стало, правда?
Марина кивает, Андрей сидит в окне, считает деревья. В сарае Иван Егорович что-то копошится – его убежище.
Вечером свекровь готовит кушать – борчики, солёные огурки, грибочки, селёдка под шубу.
– Андрюш, почему не ешь? – пододвигает тарелку. – В Москве, наверное, всё фастфуд да ерунда?
– Нет, нормально у нас, – Андрей старается быть вежлив. – Маринка готовит отлично.
– Конечно, она же у меня училась, – свекровь гордится. – Хотя непонятно, когда успевает. В работе-то сидит, да…
Остальной вопрос касается того, что свекровь считает, что Марина работает слишком много. На деле, она дизайнером работает и совмещает с жизнью, но для мамы это не приемлемо.
– У нее график гибкий, – вступается Андрей.
– Гибкий – это оправдания для ленивых, – хмурится Маргарита Ивановна. – В моё время с восьми до пяти, и всё.
Андрей замечает, как Марина смотрит на него с просьбой заткнуться. Он промолчал – иногда молчать мудрее.
Ночью, на узкой кровати в задней комнате, они тихонько шептались:
– Прости, – шепчет Марина. – Я не думала, что так… ужасно будет.
– Ничего, переживём, – Андрей обнимает жену. – Иван Егорович завтра на озеро позовут, говорит далеко красиво и клюёт.
– Если мама отпустит, – вздыхает Марина.
– Мы не спрошивать будем. Просто уйдём пораньше.
Утром их план почти удался. Они уже собрались, когда свекровь явилась в халате:
– Куда собрались в такую рань?
– На рыбалку, – спокойно ответил Иван Егорович.
– А обо мне кто подумал? Лиде же приехала! А она – от матери убежать хочет.
– Мам, я не убегаю, – Марина стушевалась. – Мы ненадолго…
– “Ненадолго”! Я уже знаю эти ваши “ненадолго”. Убегаете целый день, а я как прищепа. Нет, Мариночка остаётся. Важный разговор. А вы – идите, если уж так уж приспичило!
Андрей посмотрел на жену – она кивает: иди. Николай с Николаем ушли.
Озеро оказалось хорошим. Андрей и Иван Егорович наловили рыбы гораздо больше. Иван оказался необычным, говорил по делу, иногда шутил – к месту.
– Почему вы не уедете в Москву, – спрашивает Андрей. – Могли бы с нами.
– Зачем? Здесь привычно. На почте подрабатываю, рыбалка. А Маргарита… её характер. Да не со зла, просто не умеет.
Андрей не понимал так безоглядного примирения.
Пришли домой – Марина плакала на диване, а свекровь сердито что-то бормотала.
– Что случилось? – Андрей бежал к жене.
– Ничего… Мама… как обычно… – сухо ответила Марина.
– Опять про детей?
Марина кивает.
– Может, завтра уедем? Скажем, что на работе срочно нужно?
– Нет. Будет хуже. Она обидится и потом мне всю жизнь будет это припоминать.
Андрей вздохнул – жена права.
Вечером всё изменилось.
Сидят за ужином, свекровь, как вкопанная, всё подряд критикует – современную молодёжь, правит, соседей, дочь. Андрей думает уже до ста.
– У Верочки Самохиной, – говорит свекровь, – дочка уже двоих родила! Не жалуется, что квартира маленькая или времени нет.
– Мама, я не жалуюсь, – Марина говорит устало.
– Конечно, не жалуешься. У тебя же вечно отговорки! То работа, то квартира… А на самом деле – вы таким эгоистами.
– Маргарита Ивановна, – Андрей не выносит. – Решить, когда завести детей, мы сами.
– “Решим сами”! А обо мне кто подумал? Я ведь не охрана у молода! Хочу внуков понянчить, пока ещё силы есть!
– Мама, – Марина всхлипывает. – Я не могу пока…
– Что значит “не могу”? – свекровь повысилась. – Все могут! Или ты виноват, Андрюша?
– Послушайте! – Андрей встает. – Мы с Мариной уже два года пытаемся завести ребёнка. Ходим к врачам, обследования проходим… У нас пока не получается! Понимаете? Не получается!
Прошло молчание. Свекровь застыла, Иван Егорович перестал жевать, Марина лице закрыла.
– Почему… почему ты мне не сказала? – тихо спрашивает свекровь у дочери.
– Потому что вы только давление наводите! “У всех дети, а у вас нет”, “Время идёт”, “В моё время”… Как ей после каждой неудачи тяжело это слышать, а вы ещё масло в огонь подливают!
Повисла пауза. Маргарита Ивановна медленно опускается на стул, лицо её осушен.
– Я… не знала, – говорит тихо. – Марина, почему не говорила?
– Не хотела вас расстраивать, – Марина плачет. – Думала, до чего доходит…
– Всё наладится, – вдруг говорит Иван Егорович. – Я уверен.
Он подходит к жене, кладёт руку на плечо:
– Маргуш, хватит. Дети сами разберутся.
К удивлению Андрея, свекровь не стала сопротивляться. Кивнула, пробормотала “похоже чай на поставлю”, ушла.
Остальные дни прошли тихо. Свекровь больше не спрашивала, не критиковала. Говорила мало, но с легкостью.
Наутро, проснувшись, Андрей не обнаружил Маришу. Вышел в коридор – тихие голоса. Жена и свекровь сидят на кухне.
– Прошу прощения, доченька, – говорит свекровь. – Не знала…
– Всё будет хорошо, мама, – Марина гладит руку матери. – Просто… не спрашивайте. Когда что-то сказать будем – сами скажем.
Маргарита Ивановна кивает. Андрей замечает на её глазах слёзы.
Оставшиеся дни прошли разительно спокойно. Свекровь больше не донимала их, не задавала вопросов, старалась быть мягкой. Готовила как обычно, но в голосе было тепло.
Когда пришло время уезжать, свекровь обняла Андрея – впервые за годы.
– Прощай, родная свекровь, – шутит он.
– До свиданья, зяток, – улыбнулась она. – Ты… береги её, ладно?
– Обещаю.
В поезде Марина долго молчала, глядя в окно. Потом к нему повернулась:
– Спасибо, что сказал правду. Кажется, она наконец поняла…
– Знал, что возненавидел её, но теперь… она просто не знала, как любовь свою показать, – Андрей обнимает жену.
– Не идеальная, но… моя мама, – Марина улыбается.
– И моя свекровь. Кстати, ты не заметил, что она изменилась?
– Изменилась, – подтверждает Марина. – Она сказала утром, что поняла, быть матерью – это не приказывать, а научиться отпускать, когда пора.
– Вау, философский разговор? – подшучивает Андрей.
– Не только. Ещё добавила, что если у нас всё получится, то не будет без приглашения приезжать и дольше чем три дня оставаться.
– И вот так берёшь, и в вере! – рассмеялся Андрей.
Поезд уносил их обратно в Москву, к жизни, к проблемам. Но что-то изменилось.Обождёт, и некуда.
А спустя полгода Марина позвонила матери:
– Мама… кажется, у нас будет внук.
Свекровь заплакала, засыпала вопросами, но это уже были другие слёзы – радость и нежность.