Последнее письмо
Светлана не знала отца. Когда подросла и спросила мать о нём, та лишь отмахнулась:
— Разве плохо тебе со мной?
Алевтина любила дочь, хоть и не баловала. Да и как не любить скромную сероглазую девочку? Та не доставляла хлопот, не прогуливала школу, училась прилежно, слушалась мать.
Ничем особенным она не выделялась. Какая уж там красота — обычная девочка. Ни разу никто из взрослых не назвал её милой или очаровательной. «Вылитая мать!» — вот что обычно слышала.
Мать не душилась духами, помадой не красилась, на каблуках не ходила. «Какие каблуки? — говорила она. — Весь день на ногах у станка, к вечеру ступни будто свинцом налиты». Работала она на ткацкой фабрике. В цеху грохот такой, что даже разговаривали там громко, почти кричали.
После девятого класса мать отправила Свету в деревню к тёте Кате. Вроде как у неё самой намечались личные дела. Дочь не мешала, но знать об этом ей было рано.
— А как вы с мамой познакомились? — спросила Света у тёти. — Она же городская, а вы тут.
— Да мать-то твоя из деревни. Мы с ней с пелёнок дружили. Потом она в город подалась, на фабрику устроилась. Разве не рассказывала? — Тётя Катя вздохнула. — А я замуж вышла, детей бог не дал, муж на заработках пропал. Так и живу одна. Мать хоть ребёнка родила, а тут и мужиков-то толком нет — все пьют.
— А мой отец? Вы про него что-нибудь знаете?
— Да чего ж не знать! На фабрике одни бабы работают. После смены не до романов. Матери, как передовице, квартиру дали — не каждой так везло. А годы идут…
Устроился к ним наладчиком мужик. Не красавец, да кому мужчине красота? В женском коллективе любой на вес золота. Не знаю как, но забеременела она от него. В последний момент, можно сказать — почти сорокалетняя была.
Алевтина красотой не блистала. Поклонники за ней толпами не ходили. Когда узнала, что девочка будет, обрадовалась — девочку одной растить проще. Родила для себя, как говорится. — Тётя Катя тяжко вздохнула.
С тётей было легко говорить — не то что с матерью. И по хозяйству многому Свету научила. А чем ещё в деревне заниматься? Детей много наехало, да все малыши — не по возрасту Свете.
А в конце июля приехал к соседям парень. Света только взглянула на него — и сердце ёкнуло. Он деду в огороде помогал, воду из колодца таскал, а она в окно за ним наблюдала.
Однажды увидела, что он к реке пошёл, схватила полотенце и за ним. По дороге вспомнила, что купальник забыла, но возвращаться не стала. Села на берегу, смотрела, как он ныряет и смеётся, выныривая. Он её заметил.
— Чего сидишь? Заходи! — крикнул.
Она смутилась, хотела уйти, но он вдруг вышел и протянул ей кувшинку, пахнущую тиной и солнцем.
Света отдала ему своё полотенце. Разговорились. Игоря в деревню отправили родители — пока те разводятся и имущество делят.
— Что завтра делаешь? — спросил он.
— Ничего, тёте помогать буду. А что? — А у самой сердце колотится, как бешеное. Ни с одним парнем так не общалась.
— Пойдём по грибы. У деда нога болит.
— Пойдём, — ответила она и покраснела.
— Только рано, по росе. Я свистну.
Домой шли вместе. Он прутиком крапиву вдоль тропы сбивал, а она несла полотенце на плече — и казалось, будто он её за плечи держит.
Проснулась Света на рассвете. То и дело на часы поглядывала — стрелки будто застыли.
— Чего вертишься? — тётя Катя зевнула. — Спи.
— С Игорем в лес идти, боюсь проспать, — призналась Света.
Тётя поднялась, кряхтя, принесла резиновые сапоги и рабочую одежду.
— Не надену! Как пугало, — заупрямилась Света.
— Надень, дурочка. В лесу комары, клещи, змеи. И волосы под платок убери.
Нехотя Света нарядилась, взглянула в зеркало — хоть в огород пугало ставь. А под окном свист. Переодеваться некогда. Схватила лукошко и выбежала. Игорь одобрительно её окинул взглядом — сам был в таком же наряде.
В лесу он грибы собирал, а Света ни одного не видела.
— Ты хоть раз грибы собирала? — спросил Игорь.
Она виновато покачала головой.
— Понятно, — вздохнул он и стал объяснять, где искать, какие брать, а какие даже ногой не трогать.
Увидит гриб, покажет ей, а сам дальше идёт. Вскоре и Света начала находить их сама.
— Молодец! — похвалила тётя за полное лукошко. — Суп сварю, да вам на зиму засушит. — А за окном опять свист.
— Беги. Жених, поди, купаться зовёт.
Света залилась румянцем и кинулась за купальником.
Так и прошло лето: лес, река, прогулки. Света влюбилась сразу. При виде Игоря сердце замирало, от случайного прикосновения дрожала, как лист на ветру. По ночам о нём мечтала, утро ждала с нетерпением.
Август пролетел, приехала мать.
— Чем ты её тут кормила, Катька? — мать осмотрела округлившуюся и загорелую Свету.
— Деревенский воздух лучше всяких витаминов, — тётя Катя улыбнулась. — Гляди, сколько грибов насобирала! С другом, — добавила она.
— Рановато по лесам с парнями шляться! — мать нахмурилась. — Собирайся, завтра уезжаем.
— Ещё рано! — чуть не заплакала Света.
— Школа скоро, вещи надо купить. Собирайся.
Света выбежала в огород, бросилась к Игорю.
— Мать приехала? Уезжаешь? — догадался он.
А она не могла говорить — ком в горле.
— Дай адрес. Буду писать, — попросил Игорь.
Она рванула в дом, вырвала лист из тетради, но вспомнила — адрес не написала. Вернулась за ручкой и услышала, как мать с тётей за печкой шепчутся:
— СОна застыла, прислушиваясь, и узнала страшную правду — мать намеренно разлучила её с Игорем, но теперь, спустя столько лет, судьба давала им второй шанс.
