Лера простила, а я – нет.
Ирина Петровна поправляла серый костюм у зеркала. Сегодня Лере исполнялось тридцать. Первый общий день рождения с дочкой за восемь долгих лет.
— Мам, готова? — крикнула Лера из прихожей. — Такси приехало.
— Сейчас! — отозвалась Ирина Петровна, но от зеркала не отошла.
Как сильно изменилась Лерка за эти годы… Раньше носила вечные джинсы и кеды, а теперь — строгие платья и каблуки. Работает в международной конторе, зарабатывает больше, чем Ирина Петровна за всю жизнь. Да еще и выходит замуж за своего… как его… Артёма.
— Мам! — голос Леры прозвучал нетерпеливо.
Ирина Петровна вздохнула и пошла к выходу. Дочь стояла на пороге в бежевом платье, с гладкой прической и легким макияжем. Красивая вышла. Всегда была хорошенькой, хоть в шестнадцать бросила школу и сбежала из дома.
— Неплохо выглядишь, — сухо заметила она.
Лера улыбнулась, но взглядканула тенью.
— Спасибо. Ты тоже отлично. Костюм тебе очень к лицу.
Ехали молча. Лера смотрела в окно, а Ирина Петровна размышляла о другом варианте их жизни. Если бы дочь тогда послушалась. Если бы не связалась с тем Андреем, который на двадцать лет старше. Если бы не махнула с ним без оглядки в Питер, бросив всё — школу, институтские мечты, будущее.
— Помнишь, что я тебе говорила тогда? — не выдержала мать. — Добром не кончится. Наиграется да бросит.
Лера обернулась:
— Мам, давай сегодня без этого. У меня же день рождения.
— Я праздник и не порчу. Факты констатирую. А я была права или нет?
— Была права. И что дальше? Требуешь, чтобы всю жизнь каялась за юношеский бред?
Ирина Петровна промолчала. Хотела ли она этого? Не знала. Только ясно помнила, как восемь лет толком не спала, представляя, где крутится её шестнадцатилетняя девочка. Как носилась по милиции, больницам, обивала пороги знакомых. Как первая весточка — короткая записка “Жива-здорова” — пришла только через полтора года.
Ресторан оказался дорогим, пафосным. За столом уже сидели гости — коллеги Леры, подруги, жених Артём с родителями. При виде Ирины Петровны все встали, соблюдая вежливость.
— Знакомьтесь, это моя мама, — произнесла Лера.
Ирина Петровна кивнула всем разом и села на указанное место. Рядом оказалась мать Артёма — элегантная дама лет пятидесяти в шикарном платье.
— У вас чудесная дочь, — тихо сказала она. — Артём просто её боготворит. Говорит, редко встретишь такую целеустремленную.
— Целеустремлённой она рано стала, — заметила Ирина Петровна. — Слишком рано.
Мать Артёма, видимо, почувствовала холодок, и перевела разговор.
За столом было весело. Лера смеялась, делилась байками, принимала подарки. Ирина Петровна сидела молча, изредка отвечая на вопросы, наблюдая.
Вот дочь нежно дотронулась до плеча Артёма, он что-то шепнул, она засмеялась, зардевшись. Парень вроде неплохой. Врач, родители хорошие. Повезло. А могла бы и раньше замуж выйти за достойного, если б тогда материнский совет услышала.
— Лер, а расскажи-ка про свадьбу! — подбивала подруга. — Когда назначено?
— Осенью, — ответила Лера. — Скромно, только самые родные.
— А жить где станете?
— Артём купил трёшку в новостройке. С шикарным ремонтом! Прямо мечта!
Ирина Петровна невольно вспомнила свою тесную панельку, где они жили до побега дочери. Там Лера спала на скрипучем диване в зале, ворчала, что нет своего угла. А Ирина Петровна твердила: учебу кончишь, работу найдешь — своё жилье появится. Дочь ждать не стала.
— А дети? — допытывалась подруга. — Планируете?
Лера переглянулась с Артёмом.
— А как же? Очень хочу кроху. Пусть хоть парень, хоть девчонка, — она расплылась в улыбке. — Буду самой лучшей мамой.
— У тебя талант к людям, чутьё тонкое, — кивнула мать Артёма. — Для воспитания детей это ключевое.
Ирина Петровна чуть не поперхнулась вином. Чутьё? У девчонки, что в шестнадцать бросилась на шею женатому дядьке?
— Мам, всё в порядке? — с тревогой спросила Лера. — Воды подам?
— Ничего, всё хорошо, — Ирина Петровна поту
Валентина Петровна легла в холодную постель, осознавая горький парадокс: дочь могла отпустить боль и найти свободу, а душа матери все еще цеплялась за давешние обиды, как колючий репейник.