На улице стоял трескучий мороз. Катя мчалась из школы, стараясь не замерзнуть. Дыхание превращалось в пар, оседая инеем на шарфе, ресницах и выбившихся из-под шапки волосах. Вот-вот она окажется дома, выпьет горячий чай с вареньем, закутается в плед на диване…
Одна мысль о тепле заставила её ускорить шаг. Вот и её подъезд. Катя рванула дверь и едва не столкнулась с тётей Людой — полноватой соседкой невысокого роста. Катя её не любила, считала сплетницей. Тётя Люда всегда разглядывала её, щуря узкие глазки.
— Ты куда так несёшься, егоза? Чуть не сбила! — буркнула соседка, уставившись на Катю.
— Извините… — пробормотала та.
Женщина не двигалась с места, занимая весь дверной проём.
— Вот не пойму, на кого ты уродилась. Отец твой смуглый, мать светловолосая, а ты… даже волосы у тебя другие. Они высокие, а ты… ну, сама понимаешь.
— И что? — спросила Катя. — Разве дети должны быть точной копией родителей?
Она не хотела грубить, но не знала, как пройти мимо этой женщины. Оглянулась — никто не идёт, помощи ждать неоткуда. Взгляд тёти Люды вызывал тревогу, хотелось скорее убежать.
— Вовсе нет, — вздохнула соседка. — Только я в этом доме с самого начала живу. Твоя мать у меня на глазах выросла, замуж вышла… А через два года тебя из роддома принесла.
Катя топталась на месте, не понимая, к чему это ведёт.
— Принесла… а беременной я её не видела. Вот и думай, почему ты на них не похожа. — Наконец, тётя Люда отошла, пропуская Катю.
Та подня́лась на две ступеньки и вздрогнула, когда дверь захлопнулась. Вдруг её осенило. Она замерла: лицо горело, а пальцы стали ледяными. *«Врёт, наверное… Просто у неё жизни нет, вот и сплетничает. Это ничего не значит!»* — но тревога уже впилась в сердце.
Катя медленно поднялась на третий этаж хрущёвки, вошла в квартиру, скинула вещи и потянулась за альбомом. Вот она, завёрнутая в кружевное одеяльце… Вот делает первые шаги… Вот с гигантским букетом в первом классе… Рядом — мама и папа, смотрят с любовью.
Звякнул ключ в замке.
— Кать, чего в темноте сидишь? — Отец щёлкнул выключателем.
Яркий свет заставил её зажмуриться.
— Что случилось? Ты плакала? — Он сел рядом. — Альбом смотришь? Дай-ка…
— Пап… я вам неродная? — прошептала Катя.
— Кать, с чего ты взяла? — В его глазах мелькнул испуг.
От этого ей стало ещё страшнее. Она вскочила, сбросив плед.
— Скажи правду! Я имею право знать! — голос дрожал.
Отец опустил взгляд.
— Всё ясно… — Катя рванула в прихожую, натянула сапоги, схватила шубу.
— Кать, постой! Я всё объясню!
Но она уже хлопнула дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка.
По лестнице бежала, слёзы душили. *«Не смог мне в глаза посмотреть… Значит, правда. Я чужая…»*
Мороз обжёг лицо. Шарф забыла, варежек нет… Она шла наугад, пока не зашла в соседний двор. Села на заснеженную лавочку, рыдая.
— Чего ревёшь? — над головой раздался голос.
Это был Ваня из десятого класса.
— Пошли ко мне, там разберёмся, — сказал он твёрдо.
— Не… пойду…
— Замёрзнешь же. Пошли.
Он почти силой поднял её.
Квартира Вани была просторнее, чем у её родителей. Он сунул ей тёплые тапки, накинул свитер. Пока чайник грелся, нарезал хлеб.
— Ну, рассказывай.
Катя не хотела открываться почти незнакомому парню, но боль рвала грудь. Она выложила всё.
— И из-за этого сбежала? — удивился Ваня.
— Тебе легко говорить! У тебя родные родители!
— Тебя бьют?
— Нет…
— Пьют?
— Да ты что? Мама — учительница, папа… — она запнулась. *Папа…*
— Так чего тебе не хватает? Родители — не те, кто родил, а те, кто вырастил.
Он встал, отвернулся к окну.
— Откуда ты знаешь, что эта бабка не врет?
— Но папа… он не смог мне в глаза посмотреть!
— И что теперь? Уйдёшь? Найдёшь «настоящих»? А если они… — Ваня обернулся, его слова били как ножом.
Катя съёжилась, слушая.
— Спасибо, что не в детдоме росла. А ты готова всё сломать из-за слов какой-то сплетницы.
— Тебе легко… у тебя родная мать…
— Нет у меня родной матери, — тихо сказал Ваня. — Она умерла. Акушерка из роддома меня забрала.
Катя подошла к нему. Они молча смотрели в тёмное окно.
— Поняла… Я пойду.
— Иди.
Она выбежала на улицу, не чувствуя холода.
Дверь открылась мгновенно — мать стояла за ней, заплаканная.
— Катя…
Она бросилась к ней.
— Прости… Я люблю вас… Вы самые лучшие…
Они обнялись. Подошёл отец — и все трое стояли, сжимая друг друга в тесной прихожей.
Подростки — существа резкие. Они любят, ненавидят, бунтуют — сразу и без оглядки.
Кате повезло встретить Ваню, который смог показать ей правду.
Ошибки в юности совершают все. Но не всем дано их исправить.
