Вот вам культурно адаптированная версия с сохранением драматизма и эмоций:
Пусть завидуют, а я просто счастлива.
Дарья ненавидела своё имя, но ещё больше — фамилию Бобкова. Дети жестоки, и с начальной школы к ней прилипло обидное прозвище — Бобёр.
Она стояла перед зеркалом и мечтала о длинных светлых волосах, как у Алёны Сидоровой, о стройных ногах Маринки Гусевой или хотя бы о богатых родителях, как у двоечницы Ольги Воронцовой, за которой в школу приезжал водитель на «БМВ». «Почему мама связала жизнь с отцом, у которого такая ужасная фамилия? Надо было подумать! Выходить замуж только за Иванова или Петрова, а лучше за иностранца!» — грезила она.
Её раздражали вьющиеся чёрные волосы, вечно выбивающиеся из-под шапки, и глаза — холодного серого оттенка, которые казались загадочными на смуглой коже. Но Дарья их терпеть не могла.
Мать работала бухгалтером в поликлинике, отец водил маршрутку. Денег вечно не хватало. Отец копил на машину и ревниво следил, чтобы каждая копейка шла в дело. «Нечего наряжаться, не княжна», — ворчал он, замечая новую кофточку дочери. Часто ей приходилось донашивать вещи за двоюродной сестрой. Новое перепадало разве что по счастливой случайности — если оно не подошло родственнице. Как же всё это надоело! Будь у неё нормальная семья, никто бы не дразнил её Бобром.
Накануне выпускных экзаменов к ним приехала тётка отца, тётя Люда. Она работала экономкой у богатых в Германии.
— Хочешь, я подскажу, как туда попасть? — однажды ночью прошептала она.
Спали они в одной комнате.
— Конечно! — Дарья загорелась.
— Тихо. Твой отец не одобрит. Тебе есть восемнадцать?
— Да, в феврале исполнилось! — Сердце забилось чаще.
— Вот и хорошо. Разрешения родителей не нужно. Сделаешь, как скажу, и у тебя всё получится. А твой отец всю жизнь скрягой был.
Тётя Люда выглядела как настоящая немецкая фрау. Никто бы не подумал, что она прислуга. «Главное — деньги, а как они достались, никого не касается», — любила повторять она.
Дарья заболела этой идеей. Тётя дала ей денег взаймы — вернёт, когда заработает.
Всё было сделано так, как советовала Люда. Для вида, чтобы не злили родители, Дарья поступила в техникум на парикмахера. Но когда пришло приглашение, бросила учёбу, собрала вещи, оставила записку и уехала.
В Берлине её встретила тётя Люда и отвезла в огромный дом на окраине, где Дарье предстояло ухаживать за пожилой женщиной.
— Не подведи. Не воруй. Я за тебя поручилась, — строго сказала она, глядя на напуганную, но гордую побегом Дарью.
Роскошный особняк ошеломил провинциалку. Ей выделили маленькую комнатку рядом со спальней старухи. Дарья радовалась, что не нужно снимать квартиру. За дополнительные деньги она дважды в неделю убирала дом. Вся Германия для неё свелась к этим стенам и виду из окна на идеальный газон. Но её это не пугало. Год пролетит быстро, не вечно же быть сиделкой. Заработает денег, выучит язык, а там видно будет.
Как и отец, она начала копить. Тратить было некуда. Дарья делала фото в роскошных залах, когда хозяев не было дома, и выкладывала в соцсети: «Пусть думают, что мне чертовски повезло».
Бывшие одноклассники ставили лайки, завидовали. Никто больше не звал её Бобром — все интересовались, как она устроилась за границей. Дарья отвечала уклончиво.
Однажды её фотографии прокомментировал Сергей, старый приятель. Они начали переписываться. Он писал, что работает в автосервисе, хорошо зарабатывает, купил «Мерседес». Выложил фото на фоне блестящей машины.
А потом всё чаще писал о любви. Грустил, что они далеко, спрашивал, когда она вернётся. Дарья отвечала туманно: «Не знаю, здесь здорово». Понимала, что его чувства подогреты её «немецкой сказкой». Но Сергей уверял, что любил её с седьмого класса. Она помнила его взгляды на уроках. Хотелось верить. И она верила.
Однажды хозяева уехали на банкет. Старуха крепко спала. Дарья зашла в гардеробную и примерила платье хозяйки — красное, на тонких бретельках. Оно сидело идеально. Женщина была худой, плоской. А у Дарьи всё было на месте: упругая грудь, тонкая таНо когда она вышла на улицу с чемоданом в руках, внезапно поняла, что единственное место, где ей по-настоящему хочется быть, — это дом, где её ждал Сергей, даже если его фамилия — Пузырёв.
