«Пусть живут у тебя! Ты же его таким вырастила!» — бушевал в трубке мой бывший муж, Виктор. Его голос срывался от ярости, а я стояла, прижав телефон к щеке, и чувствовала, как сжимается комок в горле. Речь шла о нашем сыне, Евгении, и его девушке Катерине, решившим съехаться. Но этот разговор заставил меня задуматься не только о Жене, но и о том, как наши с Виктором прошлые ошибки отразились на семье.
Мы развелись с Виктором десять лет назад. Жене тогда было шестнадцать, и развод он переживал тяжело. То винил меня, то отца, то уходил в себя. Я старалась быть ему и матерью, и поддержкой: проверяла домашние задания, выслушивала истории о друзьях, отвозила на футбол. Виктор же после развода отдалился. Платил алименты, изредка брал сына на выходные, но душевной близости между ними не возникло. Я видела, как Женя тоскует по отцу, но у Виктора всегда находились дела: то карьера, то новая семья. Я не осуждала, но сердце болело за сына.
Сейчас Жене двадцать шесть. Он вырос, окончил университет, работает программистом. Полгода назад познакомил меня с Катей. Девушка приятная, графический дизайнер, всегда приветливая. Они решили жить вместе, и я была только рада. Но своей квартиры у них нет, поэтому попросились ко мне. Моя двушка в районе Тёплого Стана — не хоромы, но места хватило. Я отдала им свою комнату, а сама устроилась на раскладушке в зале. Думала, это ненадолго, пока не соберут на аренду.
Первое время всё шло хорошо. Катя мыла посуду, Женя носил продукты, иногда звали меня ужинать с ними. Но через два месяца заметила — сын стал нервным. То огрызнётся на Катю из-за пустяка, то хлопнет дверью. Однажды услышала их спор о деньгах. Я не лезла — сами разберутся. А потом позвонил Виктор. Он просто бесновался: «Твой сынок отказался помогать мне с ремонтом! Говорит, у него свои дела! А эта его Катя вообще мне хамит!»
Я опешила. Женя не говорил, что отец просил помощи. Оказалось, Виктор хотел, чтобы сын приехал в Подмосковье помочь с крышей. Женя отказался, сославшись на работу. А Катя, по словам Виктора, «зарвалась». Я попыталась угомонить его: «Виктор, они ещё молодые, у них своя жизнь. Может, ты слишком жёстко давишь?» Но он взорвался: «Ты его избаловала! Вырастила неженку, вот он отца и не ценит! Пусть сидят на твоей шее, раз ты такая сердобольная!»
Его слова ранили. Я избаловала? А где был он, когда Женя в переходном возрасте ночами рыдал в подушку? Я одна тянула его через слёзы, бунты и первую любовь. Но вдруг Виктор прав? Может, я действительно переборщила с опекой, и сын вырос эгоистом? Вспомнила, как бежала среди ночи за новым телефоном, который он «точно как у всех», как выгораживала перед учителями. Неужто сделала его беспомощным?
Решила поговорить с Женей. Когда Катя ушла к подруге, спросила: «Сынок, что случилось с отцом? Говорит, ты ему отказал?» Женя помрачнел: «Мама, он хочет, чтобы я срочно бросил все дедлайны и потащился к нему на дачу. У меня свой проект горит. И Катя не обязана терпеть его колкости.» Я кивнула, но на душе скребло. Сын говорил логично, но в голосе звучало раздражение, будто он даже не пытался понять отца.
Потом поговорила с Катей. Она призналась: «Виктор Степанович как-то неудачно пошутил про мою работу. Я ответила, но без хамства. Он ведёт себя, будто я должна перед ним на цыпочках ходить.» Тогда я поняла — проблема не только в Жене. Виктор, кажется, хочет беспрекословного подчинения, но сам не готов идти навстречу.
Этот разговор всколыхнул во мне прошлое. Я вспомнила наш брак, бесконечные ссоры из-за пустяков. Может, мы с Виктором не сумели показать сыну, что семья — это поиск общего языка? Решила не лезть в их конфликт, но попросила Женю и Катю быть мягче. Они ещё молодые, вся жизнь впереди, но уважение к старшим — это важно. Виктору же предложила не давить, а попробовать поговорить по-хорошему. Он буркнул что-то невнятное, но обещал подумать.
Теперь наблюдаю за Женей и Катей и вижу в них нас с Виктором двадцать лет назад — такие же пылкие, неопытные, с кучей обид. Не хочу, чтобы они наступали на те же грабли. Моя квартира — лишь временная остановка, знаю, что скоро они упорхнут. А я останусь с воспоминаниями и тихой надеждой, что сын и отец когда-нибудь найдут общий язык. И, может, Виктор однажды поймёт, что воспитание — это не только моя забота, но и его ответственность.
