Казалось бы, пустота, но значит так много
Алевтина ехала в троллейбусе №42, который петлял по заснеженной Уфе. Прижалась к холодному стеклу, сжимая в руке пакет из «Пятёрочки» с маленьким тортом «Ласточка». Название звучало насмешкой: за окном — снежная круговерть, в душе — тишина, как в библиотеке в обеденный перерыв.
Сегодня ей стукнуло тридцать три. Ни звонка, ни смс. В мессенджерах — спам от оператора, уведомление о доставке посылки (не её) и открытка от однокурсницы, с которой не виделись со времён, когда «Тату» ещё пели. Шаблонная картинка и смайлик. Всё. День рождения прошёл где-то там, в параллельной реальности, у кого-то другого.
— Выходите? — тронула её за руку бабушка в пуховом платке. Алевтина кивнула и вышла на знакомой остановке.
Двор был всё тот же: кривые качели, покосившаяся скамейка, берёза с дуплом, где в детстве прятали «секретики». Всё родное, но будто не её. Как будто время застыло, а она прошла мимо.
Мама жила на четвёртом этаже. Дверь, как обычно, не была заперта. Ждала. Без напоминаний.
— О, пришла… И торт принесла, — протянула мама, будто это было главным событием вечера.
На кухне пахло жареной картошкой и свежим хлебом. Старые часы тикали в такт, словно напоминая: время идёт, даже если кажется, что жизнь замерла. Пылинки танцевали в лучах заходящего солнца.
— Ну как ты? — спросила мама, отворачиваясь к раковине.
— Да ничего, — машинально ответила Алевтина. Потом добавила: — Как будто и нет ничего.
Ели молча. Мама, как всегда, положила ей слишком много — её любовь измерялась в ложках картошки и кусках хлеба. Долго перебирала ножи, выбирая, каким резать торт, — будто от этого зависело что-то важное.
— С днём рождения, дочка, — сказала тихо, словно стесняясь.
— Спасибо.
— Ты молодец. Держишься.
— А надо? — спросила Алевтина, не поднимая глаз.
Мама повернулась. Взглянула так, как могут только те, кто знает, что такое усталость. Без упрёка. Просто — понимание.
— Иногда и не надо. Но мы всё равно держимся.
После ужина Алевтина вышла на балкон. Внизу дети играли в снежки, смеялись, кричали. В окнах соседних домов мелькали чужие жизни: кто-то мыл посуду, кто-то смотрел телевизор, кто-то ругался. И в этой какофонии чужого счастья и горя она вдруг почувствовала, как что-то внутри оттаивает. Будто лёд, который копился годами, начал потихоньку таять.
Обратно ехала в том же троллейбусе. Пакет с остатками торта запихнула в карман. В салоне пахло мокрыми варежками и зимней дорогой. Пассажиры дремали, листали ленту, обнимались. Мир жил. Даже без её участия.
Дома было тихо. Сняла пальто, бросила сумку на диван и вдруг увидела у двери маленькую открытку. Бумажную, настоящую. На ней — неровные буквы: «Ты делаешь больше, чем думаешь. Ты — есть. С днём рождения».
Подписи не было. Почерк — незнакомый. Но Алевтина вдруг улыбнулась. Еле заметно, но искренне. Как будто кто-то увидел её — не ту, что улыбается коллегам, не ту, что делает вид, что всё в порядке. А ту, что каждый день просто идёт вперёд.
И этого вдруг оказалось достаточно. Не фейерверков, не сотен сообщений. Просто — молчаливого «ты есть».
Может, в этом и есть жизнь? Не в громких словах, а в тихом моменте, когда кто-то протягивает тебе руку. Без пафоса. Просто потому, что заметил.
Казалось бы — ничего. А на самом деле — всё.
