Фаина медленно сошла с автобуса, чувствуя, как ноют колени, а сумка тянет плечо, будто набита кирпичами. Пассажиры расходились торопливо, оставляя за собой лишь эхо шагов и рёв отъезжающего транспорта. Она стояла в стороне, вдыхая воздух, пропитанный сыростью осени, и вдруг осознала: она возвращается не в пустую квартиру — она идёт домой.
Школьная подруга уговорила её погостить неделю на даче — лес, тишина, долгие разговоры за самоваром. Но к концу поездки Фаина соскучилась по своей кровати, знакомым трещинам на потолке и даже по скрипу половиц под ногами.
Муж ушёл семь лет назад. Первое время она металась, словно птица в клетке, не зная, как жить одной. Потом смирилась. Дочь вышла замуж, уехала в Питер — звонит редко. Одиночество стало частью её, как потертый плед, в который она кутается долгими вечерами.
— Это ваше? — водитель ткнул пальцем в чемодан, оставшийся у колеса.
Фаина кивнула и потянула его к остановке.
Автобус нёсся по мокрой дороге, в лужах мелькали обрывки облаков. Город встречал её знакомыми фасадами, тополями у тротуаров, выцветшими вывесками. Здесь она прожила всю жизнь — вышла замуж, родила, схоронила мужа. И вот вернулась, будто замкнула круг.
У подъезда, как всегда, дежурили две вечные хранительницы сплетен — Валентина и Раиса. Полные, с колючими взглядами, они обсуждали каждого, кто осмеливался пройти мимо.
— Ого, Фаина вернулась! — хором воскликнули они.
— В гостях была, — коротко бросила она, пытаясь пройти, но Раиса перегородила путь.
— Пока тебя не было, у вас там бум! В сорок второй заехала!
— Дылда, высоченная, будто жердь!
— Мебель новую завезли! На джипе! Кот у неё — белый, пушистый!
— Шлюха, сразу видно! Мужик — старый, седой, в деда годится!
Фаина промолчала. Эти две знали всё. Даже если б спросили, откуда ветер дует, ответили бы без запинки. Главное — ремонта не было. Стены остались целы.
Квартира встретила её затхлым теплом и тишиной. Чайник, горячая вода, старая кружка с ромашками — всё на месте. Она только села перед телевизором, как раздался звонок.
На пороге стояла та самая “жердь”. Девушка была красивой — золотистый загар, светлые волосы, стройные ноги. Но глаза выдавали другое — усталость, настороженность, грусть.
— Здравствуйте, — сказала она. — Я ваша новая соседка. Услышала, что вы вернулись, решила познакомиться. Я — Арина.
Имя звучало просто. Не Ярослава, не Мирослава — Арина.
Фаина пригласила её на чай. Девушка оказалась умной, без глупых замашек.
— Уже наслушались про меня? — усмехнулась Арина.
— Кое-что, — честно ответила Фаина. — Но глаза мне больше говорят.
Арина раскрылась не сразу. Рассказала про отца-пьяницу, про побег из деревни, про мужчину, который дал ей крышу над головой и помог выучиться. Да, он был женат. Но она не отбирала чужого.
— Люди судят по обложке, — тихо сказала Фаина. — А в сердце не заглядывают. Не переживай, я тебя понимаю.
Между ними возникло что-то тёплое, почти родственное. Даже на день рождения Фаина её позвала. Соседки фыркнули: “Ты и эту позвала?” — но явились во всей красе: в блёстках, с салатами и недоверием.
Арина помогала на кухне, скромная, в простой кофте. Когда она запела “Осинку”, подхватили все. К концу вечера даже Валентина со Раисой размякли. А подвыпивший муж одной из них начал сыпать комплиментами, но никто не обиделся. В тот вечер они были почти семьёй.
Потом началась жизнь. Арина устроилась на работу, вышла замуж, родила сына. Валентина сидела с ребёнком, Раиса носила щи.
Прошлое стёрлось. Осталась лишь добрая, настоящая женщина по имени Арина. А разве это не главное?
Каждому нужен шанс. А иногда — просто человек, который скажет: “Я тебя понимаю”.
