**Поездка к морю**
59-летний Николай Петрович Волков овдовел. Дочь сразу после похорон матери предложила ему переехать к ней.
— Пап, поедем к нам. Как ты тут один-то будешь? Тяжело ведь. Хоть на первое время, пока не привыкнешь…
— Спасибо, Катюша, но не поеду. Я не дряхлый старик, сам справлюсь. Что я у вас делать буду? Лучше ты сама поживи здесь подольше, — Николай Петрович с надеждой посмотрел на дочь.
— Пап, у нас там Игорь с Сашей одни. У Игоря переходный возраст, у Саши работа… Мне надо ехать, — виновато проговорила Екатерина и обняла отца.
— Ладно, — он похлопал её по спине.
— Если что — сразу звони, хорошо?
— Да что мне одному надо? Приготовлю, постираю, полы вымою. Пока Маруся болела, всему научился. Она только напоминала. Разве у меня грязно? — в голосе Николая Петровича прозвучала обида.
— Нет, пап, очень чисто. Не сердись, просто беспокоюсь, — Екатерина прижалась к его плечу.
— Я не пропаду. В молодости водку не пил, а сейчас и подавно не начну. Езжай, не переживай.
Решили так. Николай Петрович собрал дочери сумку с гостинцами. Екатерина подняла тяжёлый баул.
— Пап, зачем столько? У нас всего хватает.
— Мать бы тебе не разрешила отказаться. Бери, не пропадёт. Поезд довезёт, потом Саша встретит, — буркнул он беззлобно.
На вокзале они оказались за минуту до отправления. Проводник проверил билет и велел проходить в вагон.
Екатерина в последний раз крепко обняла отца, поцеловала в щёку. Схватила сумку, пряча слёзы, и быстро поднялась в вагон. Проводник захлопнул дверь, а она махала рукой и улыбалась сквозь слёзы.
Николай Петрович долго смотрел вслед удаляющемуся поезду, пока тот не исчез за поворотом. Сердце ныло от тоски. Вот и остался один. Пока дочь была рядом, держался, а теперь дал волю слезам. Вокруг шумели люди, смеялись, а он шёл к автобусной остановке, будто сквозь пустыню, ничего не замечая.
«Ну что, Маруся, как жить-то без тебя? Может, зря я отказался от Катиного предложения?» Дойдя до остановки, он решил идти домой пешком, оттягивая момент, когда придётся переступить порог пустой квартиры.
Шёл медленно, вспоминая, как познакомился с Марусей…
***
Со школы Коля был влюблён в Надю — хрупкую девушку с золотистыми веснушками и медными волосами. Веснушки не пропадали даже зимой, только бледнели. Он ласково называл её «солнышко».
В выпускном классе у её отца нашли туберкулёз. Врачи посоветовали переехать в тёплый край. Родители Нади быстро продали квартиру и уехали на юг, купив дом у Чёрного моря.
Сначала они с Надей часто писали друг другу. Бывало, мать зайдёт в комнату — а Коля либо в окно смотрит, либо письмо пишет. В каждом письме он обещал Наде, что следующим летом обязательно приедет. Мать ругалась: «Вместо подготовки к экзаменам — ерундой страдает!» Но он её почти не слышал — мыслями он уже был там, с Надей.
После первого курса Коля уехал в стройотряд, чтобы скопить на поездку и не просить денег у родителей. Вернулся в августе загорелым, худым и сразу заявил: «Еду на юг, к Наде».
Мать взбунтовалась:
— Один не пущу! Напиши сначала, предупреди её родителей. Год прошёл — мало ли что изменилось!
Сотовых тогда не было, да и стационарные телефоны не у всех были, особенно в частных домах. Пришлось снова писать письмо и ждать ответа, корил себя за то, что не догадался связаться раньше.
Когда ответ пришёл, оказалось, билеты на поезд достать почти невозможно. Всё лето люди сговорились и разъехались по курортам. Так Коля и не попал к Наде тогда.
Обиженный на всех, он написал ей, что следующим летом точно приедет, у них ещё вся жизнь впереди…
Но Надя не ответила. Коля страдал, огрызался на родителей, писал снова и снова, но письма оставались без ответа.
Однажды дождливым утром он бежал на автобус и влетел в девушку. Она выронила сумку прямо в лужу. В тот день он так и не попал на пары.
Они сидели в кафе и разговаривали. С Марусей было легко, будто знал её всю жизнь. Она училась в медучилище, её учебники и сумка теперь сохли на батарее у окна.
— Ты ничего важного не пропустил из-за меня? — спохватился Коля.
— Зачёт по анатомии. Всё равно бы не сдала, преподаватель строгий, — усмехнулась Маруся.
Её чёрные глаза поразили его — глубокие, как омут. Первое время он ещё вспоминал Надю, но она была далеко, а новая любовь — вот она, рядом.
Мать Марусю одобрила сразу: скромная, серьёзная, врач — хорошая профессия. И любовь у них была тихой и спокойной, как сама Маруся. Окончили учёбу — сразу поженились. Через год родилась Катя.
Надя иногда снилась. Коля просыпался взволнованный, но тут же успокаивался — рядом были Маруся и дочка. Да и у Нади, наверное, уже своя семья. Жизнь сложилась, как сложилась.
***
Вернувшись домой, Николай Петрович решил не поддаваться тоске — сразу принялся за уборку: снял с зеркал чёрные покрывала, загрузил в стиральную машину постель, на которой спала дочь, распахнул окна и вымыл полы. В чистую квартиру ворвался шум улицы, и она уже не казалась такой пустой.
«Вот видишь, Маруся, справляюсь. Ты только не переживай», — говорил он, поглядывая на её фотографию в рамке. Катя хотела повязать чёрную ленту, но он не разрешил. «Для меня она живая», — отрезал он.
На работе директор вызвал его к себе:
— Понимаю, как тебе сейчас тяжело. Даём путёвку на юг — поезжай, отдохни. Сейчас бархатный сезон, тихо, фрукты дешёвые.
— Да я отпуск уже отгулял, — удивился Николай Петрович.
— Бери за свой счёт. Я доплату выписал. Считай, премия за хорошую работу, — похлопал его по плечу директор.
Николай Петрович взял билет в плацкарт на середину сентября и написал заявление.
С Марусей они еОн закрыл глаза, в последний раз ощутив тёплое прикосновение ветра с моря, и тихо улыбнулся, зная, что теперь они вместе.