**Поездка к морю**
В пятьдесят девять лет Николай Сергеевич Волков остался вдовцом. Дочь после похорон матери сразу предложила ему переехать к ней.
— Отец, поезжай с нами. Как ты тут один? Тяжело ведь… Хотя бы на первое время. Придёшь в себя…
— Спасибо, Людочка, но не поеду. Я не беспомощный старик, сам справлюсь. Что я у вас делать буду? Лучше ты поживи у меня подольше, — Николай Сергеевич посмотрел на дочь с надеждой.
— Пап, у Славки с Антоном свои заботы. У Славки переходный возраст, у Антона работа… Мне надо ехать, — виновато ответила Людмила и обняла отца.
— Понимаю. — Николай Сергеевич потрепал её по плечу.
— Обещаешь звонить, если что-то понадобится?
— Да что мне одному нужно? Похлебку сварю, стиральная машина есть, полы вымою. Пока Наденька болела, всему научился. Или у меня грязно? — В его голосе сквозила обида.
— Да нет, пап, очень чисто. Просто волнуюсь за тебя… — Людмила прижалась к его плечу.
— Я не сопьюсь. В молодости водку не жаловал, а сейчас уж и вовсе поздно начинать. Не тревожься, поезжай.
Так и решили. Николай Сергеевич нагрузил дочь домашними гостинцами. Людмила вздохнула, поднимая тяжёлую сумку.
— Пап, зачем столько? У нас всё есть.
— Попробуй отказаться — мать бы с того света встала. Бери, не пропадать же добру. Поезд довезёт, а там Антон встретит, — буркнул он без злости.
На вокзале они оказались за минуту до отправления. Проводница торопила, состав вот-вот тронется. Людмила в последний раз обняла отца, поцеловала в щетинистую щёку. Схватила сумку, пряча набежавшие слёзы, и быстро поднялась в вагон. Дверь захлопнулась, но она ещё долго махала рукой в окно, улыбаясь сквозь слёзы.
Николай Сергеевич стоял, пока поезд не скрылся из виду. Сердце сжалось от тоски. Вот и остался один. Пока дочь была рядом, держался, а теперь слёзы текли сами. Кругом шумели люди, смеялись, а он шёл к автобусу, будто по пустыне, ничего не замечая.
*«Наденька, как же я без тебя? Может, зря отказался от Людки?»* Дойдя до остановки, он передумал садиться в автобус — пошёл пешком, оттягивая возвращение в пустую квартиру.
Он брел по пыльной улице, вспоминая, как встретил Надю…
***
Со школы Коля был влюблён в Зою — хрупкую девушку с медными волосами и золотистыми веснушками, которые не исчезали даже зимой. Он звал её «солнышко».
В выпускном классе у её отца нашли туберкулёз. Врачи велели переехать на юг, подальше от сырого климата. Родители Зои быстро продали квартиру и уехали к Чёрному морю.
Сначала они с Зоей писали друг другу. Коля то и дело замирал у окна, строча письма, обещая приехать следующим летом. Мать ругалась — вместо подготовки к экзаменам он витал в облаках. Но Коля уже был там, на юге, рядом с Зоей.
После первого курса он ушёл в стройотряд, чтобы скопить на поездку, не прося денег у родителей. Вернулся загорелым, худым и с порога объявил: едет на юг.
Мать взбунтовалась.
— Один не поедешь! Напиши сначала, спроси разрешения у её родителей. Свалишься, как снег на голову! Год прошёл — всё могло измениться.
Телефонов тогда не было, пришлось писать письмо и ждать ответа, теряя драгоценные дни. Когда ответ пришёл, оказалось — билетов нет. Всё лето народ рванул к морю. Так Коля и не увидел Зою в тот год.
Обиженный на весь мир, он написал, что следующим летом обязательно приедет. Но Зоя не ответила. Он страдал, злился, писал снова и снова — тишина.
В дождливый осенний день Николай бежал на автобус и сбил с ног девушку — её сумка шлёпнулась в лужу. В тот день он прогулял пары.
Они сидели в кафе. С Надей было легко, будто знал её всю жизнь. Она училась в медучилище, её мокрые учебники сохли на батарее.
— Тебе ничего важного из-за меня не пропустить? — спохватился Николай.
— Зачёт по анатомии. Всё равно бы завалила, — рассмеялась Надя.
Её чёрные глаза были, как бездонные омуты. Сначала он ещё вспоминал Зою, но та была далеко, а новая любовь — вот она, рядом.
Матери Надя сразу понравилась — скромная, серьёзная, к тому же медик. Не страшно отдать сына в такие руки. Их любовь была тихой и ровной, как сама Надя. Они поженились после института, через год родилась Людочка.
Зоя иногда снилась. Николай просыпался взволнованный, но рядом были Надя и дочь. У Зои, наверное, уже своя семья. Что было, то прошло.
***
Вернувшись домой, Николай Сергеевич не дал тоске завладеть собой. Сорвал с зеркал траурные ткани, закинул в стиральную машину постельное бельё, распахнул окна. В чистую квартиру ворвался городской шум, иВетер с моря донёс до него шепот волн, и он вдруг понял, что больше не один — пока в его сердце живы Надя и Люда, он никогда не будет одинок.
