Наша дочь Алина собрала нас за столом, будто для радостного известия. Но после ужина мы выставили её и зятя за дверь.
Современная молодёжь — загадка. Кажется, у них вовсе нет ни капли здравого смысла. Алина устроила семейный ужин — праздничный, с оливье, селёдкой под шубой и тортом «Прага». Свечи мерцали, а в воздухе витало ожидание. Мы все сидели в нашей хрущёвке на окраине Нижнего Новгорода — я, муж, внук и её супруг. Жить втроём в трёх комнатах — уже испытание. Но то, что случилось дальше…
Когда Алина вышла замуж за Славу, мы без раздумий пустили их к себе. Беременность, спешная свадьба — всё произошло как в тумане. Мы не стали упрекать, помогли и сказали: «Копите хоть на первый взнос за ипотеку. Скоро внук подрастёт — станет совсем тесно».
Они кивали, соглашались — но только на словах. Никаких действий. Живут, как дети, будто так и надо. Мы терпели. После работы — пельмени по-домашнему, стирка, глажка. Возраст даёт о себе знать, хочется покоя, но ради дочери — молчали.
И вот, за столом Алина сияет, будто солнце. Мы с мужем переглянулись: «Может, наконец-то решили съехать?»
Но нет. Она подняла рюмку и объявила:
— Мам, пап… Я снова беременна.
Мир поплыл перед глазами. Сердце замерло. Ещё один ребёнок? В эти стены, где и так уже не продохнуть? Хотелось засмеяться или разрыдаться — только не верить.
— Ты хотя бы думала, куда поселитесь? — глухо спросил муж. — Впятером в трёх комнатах? Или мы опять должны вас тянуть?
Алина даже не смутилась. Видно, ждала, что мы бросимся её обнимать. Но вместо этого — тишина.
— Я думала, вы обрадуетесь… — прошептала она. А Слава тут же встрял:
— Мы рассчитывали на поддержку, а вы нас топчите! Это же наша семья!
— Ваша? — я не сдержалась. — А мы тогда кто? Кошелёк? Бесплатная гостиница? Мы просили: копите! А вы… простите, но ещё один ребёнок — это слишком.
После ужина — ледяное молчание. Наутро Алина даже не поздоровалась. Обиделись. На нас. За то, что мы не прыгали от восторга. За то, что не мечтали о новом крике по ночам, о второй коляске в коридоре, о вечном хаосе.
Мы с мужем поговорили. Твёрдо. Решили: хватит. Им под тридцать — пора на свои хлеба.
Я подошла к дочери и сказала прямо:
— Алина, мы вас любим. Но вы взрослые. Хотите второго ребёнка? Растите его в своём доме. Мы больше не можем быть вашей страховкой.
Она вспыхнула. Кричала, что мы бессердечные, что «такого не прощают». Но, простите, я уже прощала — когда сидела с их сыном, когда отдавала пенсию на памперсы, когда варила щи и чинила Славе рубашки. Теперь — всё.
Они собрали вещи, сняли квартиру под Волгоградом. Ушли, хлопнув дверью. Мы остались — в нашей хрущёвке. В тишине. С тяжёлым, но правильным чувством. Иногда, чтобы взрослый ребёнок научился стоять на ногах, его надо отпустить. Даже если это больно.
