Наша дочь собрала всех за столом, чтобы поделиться радостью. Но после ужина мы попросили её и зятя покинуть дом.
Я в растерянности. Современная молодёжь будто живёт в параллельном мире, где нет места здравому смыслу. Наша Света устроила семейный ужин — вроде бы обычный, праздничный: оливье, селёдка под шубой, торт со свечами. Собрала нас всех — меня, мужа, внука и своего супруга. Живём мы втроём в хрущёвке на окраине Нижнего Новгорода. И так тесно, что порой кажется, будто стены сходятся. А тут такое…
Когда Света с Игорем поженились, мы пустили их к себе. Всё произошло быстро — она забеременела, свадьбу сыграли наскоро, без раздумий. Мы не стали упрекать, помогли, как могли, предложили пожить у нас, чтобы скопить на жильё. Говорили: «Откладывайте, хоть на первоначальный взнос. Внук подрастёт — места не хватит».
Они кивали, соглашались. А по факту — ни шагу вперёд. Одни разговоры, а дела — ноль. Живут, как в детстве, даже «спасибо» не скажут. Мы терпим — возраст уже не тот, здоровье не ахти, хочется покоя. Но ради дочери молчим.
И вот сидим за столом. Света сияет. Мы с мужем переглянулись: «Может, наконец съезжают?»
Но нет. Она поднимает рюмку и объявляет:
— Мам, пап… Я снова беременна!
У меня в глазах потемнело. Сижу, смотрю на неё, не веря ушам. То ли смеяться, то ли плакать. Ещё один ребёнок? В эти тридцать квадратов? Да куда же…
— Света, ты вообще соображаешь, что делаешь? — тихо, но жёстко спросил муж. — Где вы вшестером разместитесь? Или думаете, мы и дальше будем за вас всё решать?
А она даже не смутилась. Видимо, ждала, что мы кинемся её обнимать. Но вместо этого — гробовая тишина.
— Я думала, вы обрадуетесь… — пробормотала она. Игорь сразу вскипел:
— Мы рассчитывали на поддержку, а вы сразу в штыки. Это наша семья!
— Ваша? — не сдержалась я. — А мы тогда кто? Прислуга? Кошелёк? Мы просили: копите на жильё! А вы… ещё иждивенец, простите, но мы не справимся.
После ужина — ни слова. Наутро Света даже не поздоровалась. Они обиделись. На нас. За то, что мы не скакали от счастья. За то, что не обрадовались очередному ребёнку в этой тесноте, новым ночным крикам, ещё одной коляске в узком коридоре.
Мы с мужем поговорили. Твёрдо. Решили: хватит. Не можем больше жертвовать своим покоем, здоровьем, старостью. Им под тридцать. Пора на свои хлеба.
Я подошла к дочери и чётко сказала:
— Света, мы вас любим. Но вы взрослые. Хотите второго ребёнка? Отлично. Растите его в своей квартире. Мы больше не ваш бесплатный хостел.
Она вспыхнула. Кричала, что мы бессердечные, что «родители так не поступают». Но, простите, я уже поступала — сидела с внуком, тратила пенсию на памперсы, кормила их щами и стирала рубашки. Теперь — всё.
Собрали вещи, сняли комнату. Ушли, хлопнув дверью. А мы остались — в нашей хрущёвке. В тишине. С чувством, что поступили правильно, хоть и больно. Но иногда, чтобы человек вырос, его нужно отпустить. Даже если это твоя кровь.