“Разбитое сердце — не конец света: история о том, как пришлось собирать жизнь по кусочкам”
— Игорек, у нас будет ребенок! — выпалила Юля, едва переступив порог, не оставив мужу шанса на раздумья. Тот застыл, потупил взгляд и тяжело выдохнул: — Ну… раз уж так вышло… — быстро чмокнул её в щёку, словно прячась от собственных эмоций.
Юля влюбилась в Игоря ещё на третьем курсе института. Он работал в фирме, где она проходила практику. Молодой, видный, уже замначальника отдела — казалось, он с другой планеты. Скромная девчонка из Подмосковья и мечтать не смела, что он её заметит. Но в последний день практики он сам подошёл, протянул коробку «Белочки» и предложил встретиться вечером. Так всё и закрутилось.
На первом свидании он признался, что вырос без родителей — мать сбежала с новым мужем, оставив его с бабкой. Юля промолчала, что её собственные родственники интересовались ей разве что по праздникам. Всё детство — холод, равнодушие, ни грамма тепла. Оба знали цену одиночеству, и, возможно, поэтому так быстро сблизились.
Через месяц Юля переехала к Игорю в съёмную однушку на окраине Москвы. Потом — роспись в ЗАГСе. Без пышного банкета, скромно, но с надеждой. Мечтали о своей квартире, о тихой жизни. Единственное, в чём не сходились — дети. Юля грезила о малыше, а Игорь отмахивался: «Нам и вдвоём хорошо, зачем торопиться?»
Когда тест показал две полоски, Юля неделю репетировала речь. Боялась его реакции. Но в итоге выпалила прямо.
— Мы станем родителями, ты рад? — спросила она, цепляясь за последнюю надежду.
— Я думал, это будет потом… — пробормотал он, даже не пытаясь скрыть разочарование.
На первое УЗИ он не пошёл. Сидел в машине, уткнувшись в телефон. А Юля вышла от врача со слезами на глазах — двойня. Два крохотных сердечка стучали внутри.
— Двойня?! — Игорь побледнел, как мел. — Нет, это перебор. Мы же не договаривались. Решай вопрос.
— Ты с ума сошёл?! Я их уже видела… Я не смогу… — всхлипывала Юля.
Она верила, что он одумается. Но с каждым днём он становился холоднее. Критиковал её фигуру, ворчал, что она «распустилась». Она стискивала зубы. А после рождения детей всё стало ещё хуже.
Сашка и Машка — две копии друг друга — стали смыслом её жизни. А Игорь… пропадал на работе, отмазывался, не желал помогать. Юля терпела — ради детей, ради семьи, ради призрака любви.
Когда двойняшкам стукнуло полтора года, она заикнулась о возвращении на работу. Игорь сел напротив, глядя в пол:
— Всё равно узнаешь… У меня другая. Ухожу. Детей не брошу. Но жить хочу с ней.
Юля онемела.
— Ты же клялся, что не станешь как твой отец! — выдохнула она.
Он ушёл. Сначала ещё заходил, потом пропал. Юля осталась одна. Без копейки за душой, без поддержки. Возвращаться в родную деревню? Но там нет работы. Здесь — работа есть, а жить негде.
Выручил начальник — подкинул ключи от комнаты в общаге. Тесная каморка, вечный ремонт, двое детей — но она справлялась. Как-то, мучаясь с коляской на лестнице, услышала за спиной:
— Давайте помогу. Я Петя. Сосед.
Он помог, не лез с расспросами. Потом предложил подлатать протекающий кран. Стал забирать детей из садика. Юля сначала отнекивалась — боялась, но постепенно Петя стал для них родным.
Он был простым, надёжным. Его тоже предали — жена ушла к другу, узнав, что он бесплоден. А тут — двое карапузов, которых он полюбил как своих.
Когда он сделал предложение, Юля отказала.
— У меня двое детей. Ты ещё найдёшь свободную.
— Я хочу тебя. А дети — не обуза, они теперь мои.
Сыграли свадьбу. И тут, как чёрт из табакерки, объявился Игорь.
— Юль, прости. Я осознал. Давай заново…
— Опоздал. Я замужем. У моих детей теперь есть отец. Настоящий.
Из-за угла вышел Петя.
— Знакомься, мой муж.
Игорь развернулся и ушёл… навсегда.
Прошёл год. Юля и Петя наскребли на кооперативную двушку. Где теперь Игорь — ей было всё равно. Потому что счастье — это не тот, кто красиво обещает, а тот, кто не предаёт.
