Мамино утро в 5:30
Прошлой субботой мы с мужем Иваном вскочили в 5:30, будто нас облили ледяной водой. А всё из-за моей мамы, Галины Степановны, которая двадцать лет проработала на стройках в Чехии и Италии, а теперь, вернувшись, превратилась в утреннюю зарю, бьющую в глаза среди ночи! В это время обычные люди видят сладкие сны, а мы с Ваней носились по дому, потому что мама решила, что рассвет — лучшее время для уборки, щей и душевных разговоров. Я её обожаю, но порой так хочется зарыться в подушку и сделать вид, что не слышу её бодрое: «Леночка, подъём, день-то проходит!»
Моя мать — ураган в юбке. Двадцать лет она вкалывала за границей, чтобы поднять нас с сестрой. Пока мы учились, она красила стены в чешских офисах, ухаживала за итальянскими стариками, присылала деньги на книги и платья. Я всегда гордилась ею, хоть и тосковала до слёз. Год назад она наконец вернулась — с чемоданом воспоминаний, привычкой вставать с первыми петухами и запасом сил на целый батальон. Мы с Иваном уговорили её поселиться у нас, чтобы она отдохнула. Но отдых для Галины Степановны — это сказка для ленивых. Она отдыхает, только когда спит, а спит, кажется, минут пять.
В ту субботу я мечтала о сне. Неделя выдалась адской, хотелось валяться до обеда, потягивать чай с вареньем, листать ленту. Но в 5:30 кухня загремела, и мамин голос прорезал тишину: «Лена, Ваня, поднимайтесь! Тесто на расстегаи пора раскатывать!» Я приоткрыла глаз, глянула на Ваню — он уткнулся в одеяло и хрипел: «Лен, твоя мать нас похоронит». Я шепотом: «Терпи, она же родная». Но внутри уже знала: сейчас начнётся шторм.
На кухне царил хаос. Мама, в ситцевом фартуке, месила тесто, на плите шипели щи, а стол утопал в овощах. «Мам, — говорю, — зачем так рано? Можно же к обеду замесить!» А она, не поднимая головы: «Леночка, утро — золотое время! Вас пока сон одолевает, а жизнь убегает!» Жизнь? В пятом часу? Иван, пытаясь схитрить, предложил: «Галина Степановна, может, чайник поставлю?» Но мама отмахнулась: «Чай подождёт, Ваня, морковку чистить умеешь?» Мой несчастный муж, который в жизни резал только колбасу, покорно взял тёрку.
Люблю мамину бодрость, но иногда она меня высасывает. Она не просто готовит — она организует фронт работ. За полтора часа мы нарубили ведро капусты, замесили вторую порцию теста и нажарили котлет, потому что «щи без мяса — не щи». Иван пытался улизнуть под предлогом «позвонить», но мама его поймала: «Ваня, вынеси мусор, а то Лена не успеет!» Я взглянула на мужа с жалостью — он явно мечтал о диване.
Пока мы трудились, мама сыпала историями: как учила чешский, чтобы ругать подрядчиков, как в Италии угощала соседей блинами, как тосковала по дому. Я слушала и улыбалась, но в голове крутилось: «Мам, ну можно хоть до семи поспать?» Намёком пробормотала: «А в следующую субботу, может, в восемь начнём?» Но она лишь фыркнула: «Лена, в восемь утра полдень на носу!» Полдень? Да мы ещё глаза не протёрли!
К обеду кухня сверкала, расстегаи румянились, щи пахли так, что слюнки текли, а мы с Иваном смотрелись, как после смены в шахте. Мама, бодрая, будто только проснулась, поставила перед нами миски: «Вот, родные, это называется жизнь! Ешьте, пока горячие». Мы ели, и я не могла не признать: щи удались на славу. Иван шепнул: «Лен, твоя мать — бульдозер, но готовит как царица». Я рассмеялась, но понимала: мама такая, потому что всю жизнь пахала, вытягивала нас, не спала ночей. Теперь она хочет, чтобы и мы жили на всю катушку — даже если катушка эта крутится с пяти утра.
Пожаловалась подруге на мамины побудки. Та усмехнулась: «Лен, да это же твое золото! Она вас учит ценить каждую минуту». Учит? Возможно. Но я всё равно мечтаю о субботе без криков «вставай, проспишь всё!». Попробовала договориться: «Мам, может, в воскресенье лепить пирожки, а в субботу поспать?» Она покачала головой: «Леночка, в воскресенье будем банки закрывать!» Банки?! Иван, услышав это, едва не поперхнулся квасом.
Теперь я учусь лавировать между любовью к маме и желанием сохранить рассудок. Она — моё солнце, мой титан, но иногда это солнце обжигает. Я бесконечно благодарна ей за всё, за её щи, за её неугасимый огонь. Но всё же надеюсь уговорить её на одну спокойную субботу. А пока беру ложку, ем её суп и думаю: может, в 5:30 утра и правда кроется своя прелесть? Просто я её ещё не разгадала…
В жизни важно не то, во сколько ты встаёшь, а то, с кем ты встречаешь рассвет.
