Разбитые грёзы, обретённый свет: как я теряла и вновь находила любовь
Я всегда жила сердцем, а не умом. Вспыхивала, как спичка, бросалась в чувства с головой и частенько обжигалась. Однажды это чуть не лишило меня самого главного — любви.
Началось всё будто во сне — на именинах у подруги в Кавказских горах. Шум, вино, смех до утра. Всё, как в юности, когда кажется, будто завтра не существует. Внезапно мир поплыл — слишком много шампанского, слишком мало воздуха. Помню только чьи-то руки, укрывающие меня пледом, и тёплый шёпот: «Спи».
Утром, с тяжёлой головой, я увидела его. Голубоглазый, с хитринкой во взгляде, он протянул мне чашку крепкого чая. Тот, кто уложил меня спать. И что-то щёлкнуло — тихое, но неминуемое. Весь день мы бродили по склонам, смеялись, пальцы касались друг друга случайно и неслучайно. А потом — поцелуй. Без слов. Только ветер, горы и ощущение, будто судьба сама подтолкнула нас друг к другу.
Мы не загадывали — просто жили этим мгновением. Но в Москву вернулась реальность, а с ней — и Дмитрий.
Мы познакомились с ним задолго до той поездки. Солидный, с твёрдой походкой и спокойным голосом. Банкир, костюмы с иголочки, разговоры о будущем. Его любовь была не пламенем, а ровным теплом. С ним я чувствовала себя… взрослой.
И вот я застряла меж двух огней — между безумной страстью к голубоглазому незнакомцу и тихой, разумной привязанностью к Дмитрию. Металась, не решалась сделать выбор, а потом… увидела две полоски.
Я не знала, кто отец. Это не пугало — это разрывало на части. Дмитрий вдруг стал другим — отдалился, замкнулся в себе. Однажды пришёл с букетом алых роз и… прощанием.
— Прости, — сказал он, — мне надо уйти. Причины… не скажу. Но они веские.
Я не решилась сказать о ребёнке. Только кивнула. Договорились встретиться через месяц, но он исчез. Осталась я одна — с мыслями, страхом и маленькой жизнью внутри.
Голубоглазый же быстро разочаровал. Как-то зашла речь о детях, и он фыркнул: «Цепь на шею». В тот миг я вдруг поняла: страсть ослепляет, но не согревает. Ушла молча — просто растворилась в его прошлом.
Через месяц Дмитрий всё же появился. Я собралась сказать ему правду, но он опередил:
— Уезжаю. Навсегда. Потому что не могу дать тебе того, чего ты заслуживаешь. Прощай.
Я снова промолчала. В его голосе звучала боль, но дверь была закрыта. Решила: рожу. Выращу одна. Так и сделала.
Светлана появилась на рассвете. Имя выбрала сразу — будто кто-то шёпотом подсказал. В ней была вся моя надежда, вся нерастраченная любовь.
В день выписки мне передали свёрток с детскими вещами. Внутри — записка: «Я знаю. Разрешишь — буду рядом». Это был он. Дмитрий.
Я подошла к окну, дрожа, — и увидела его внизу. Он смотрел наверхОн улыбнулся, распахнул руки, и в этот момент я поняла — всё, что казалось потерянным, теперь вернулось навсегда.
