Разоблачение: когда тайны любви приводят к разладу.

Отец ушёл, узнав о маминой измене с сослуживцем. В квартире разыгрался жуткий скандал.
– Ну а чего ты хотел? Я вечно одна! Ты сутками пропадаешь на службе. Мне тоже нужно внимание!
– Значит, мне твоего внимательного Толика посадить? Подброшу улики – и в камеру, а? – ледяным тоном бросил отец. Он работал опером в полиции.
– Не смей! Ты сам всё разрушил!

Мать рухнула на диван в слезах. Отец уже собрал свои нехитрые вещи и двинулся к выходу. Я застыл в дверном проёме, готовый лечь костьми, лишь бы не пустить его. Что за бред? У нас всегда была дружная семья. Родители не ругались, шутили одинаково и смеялись вместе. Да, отец пропадал на работе, возвращался вымотанным, мечтая только о сне. Но те редкие моменты, когда мы были вместе, доказывали – у нас всё хорошо! Как мать могла всё испортить? И неужели отец не простит?

– Гриша, не уходи, – взмолилась мать, оторвав ладони от заплаканного лица. – Прости меня! Вань, да не дуйся ты тут!

Но я не сдвинулся. В двенадцать лет мне казалось, что смогу спасти то, что считал счастливой семьёй.

– Ваня, посторонись, – сухо приказал отец.
Таким голосом он говорил только на работе. Не дома. Не с нами.

– Не уходи! – вырвалось у меня.
– Дорогу дай!
Тон не изменился.
– Пап… а я?

Он оттолкнул меня, как пустую коробку, и вышел. Казалось, он спешил уйти, чтобы не натворить беды. Не то чтобы ударил бы мать в гневе, но табельный у него был при себе. В глазах отца бушевала ярость – теперь я понимаю, он правильно поступил. Но тогда он стал для меня человеком, который отшвырнул меня, как мебель. А мать – той, что обрушила наш мир.

Толик, конечно, оказался сволочью и бросил мать следом. Она осталась одна: муж ушёл, любовник сбежал, сын винит её во всём. Ей было тяжело, а я…

Я стал приходить поздно, связался с дворовой шпаной. Сначала мелкие кражи, потом наглели всё больше. Попались на грабеже какого-то мажористого типа – не всех. Охрана скрутила меня и Серегу. Отец, к тому времени уже начальник оперотдела, приехал в участок. Фамилия у нас редкая – Воробьёв, да и отчество – Григорьевич. Кто-то узнал, позвонил ему.

– Выходи, – бросил отец.
– Иди к чёрту, – прошипел я.
Он вытащил меня из камеры.
– А Серега? – заорал я, вырываясь.
Отец затолкал меня в кабинет и дал пару затрещин. Вытирая кровь со слезами, я ненавидел его всё сильнее.

– Сколько тебе?
– Чего?
– Лет, спрашиваю! Пятнадцать?
Меня это дико развеселило.

– Поздравляю! Собственного сына не знаешь!
– Да потому что ты не мой! – рявкнул он. – Я Галю беременную замуж взял. Думал, исправится. Ан нет.
– Кто тогда мой отец? – тупо спросил я.
Он протянул платок и воду. Вытершись, я сел напротив.
– Прости, что ударил. Ты меня подвёл. Дел у меня и без тебя хватает.
– Ну и иди делай их.
– Вань… по бумагам ты мой. И алименты я плачу исправно. Но если так пойдёт – откажусь. Пусть сажают – какое мне дело?
– А сейчас?
– Что сейчас?
– Ну… сейчас посадят?
Он покачал головой.
– А Серега?
– У Сереги своя семья. Разберутся. Ты о себе думай. Вам что, в тюрьме мёдом намазано? Думаешь, там легко? Это ад! А малолетка – ад в квадрате.

В тюрьму я не рвался. Просто жить было больно, больно смотреть на мать. Вот и глушил боль этим. Я сказал об этом отцу.
– Выбор за тобой. Или берёшься за ум – учёба, будущее. Или кривая дорожка, где конец обычно хуже некуда. Не хочешь за решётку – меняйся. Свободен.

Я пошёл к выходу. У двери отец окликнул:
– И мать не вини. В разводе виноваты оба. А что я на эмоциях ляпнул – забудь.
– Гриша… пап, вы же любили друг друга! Может…
– Забудь и это, сынок.

Ребята из банды не хотели меня отпускать. Пришлось подраться, ходить с фингалами. Но я отбился. Серегу отмазали на условку, он вернулся к прежнему. Я сделал выбор.

Мать я простил. Долго старался. Хотел спросить, кто мой настоящий отец, но передумал. Не до раскопок было – хвосты по учёбе тянулись так, что всё время уходило на исправление.

Я подтянул оценки и подал документы в академию МВД.
– Ты с ума сошёл? – кричала мать. – Вспомни отца! Это не жизнь!

Я часто вспоминал отца. Но не виделись. Без обид, как-то само. Получив погоны лейтенанта, я приехал к нему без предупреждения. Не за чем-то – просто показать: я выбрал верную дорогу.

Отец остался начальником оперотдела. Дальше не продвинулся – видно, его всё устраивало. Я постучал в кабинет.
– Здравия желаю, товарищ подполковник! Лейтенант Воробьёв. Разрешите?
– Ванька? – обалдел отец.
Значит, мать не проболталась.

– Да ладно, сынок… Вольно. Садись, рассказывай.
Отец налил чаю, предложил коньяк – я отказался. Говорили около часа. Иногда ему звонили по работе. Виски поседели, лицо в морщинах. Этот чужой и родной человек смотрел на меня со слезой в глазу. Смахнул её. Что его так пробило?

Я рассказал о своих планах. Потолковали о футболе и политике. Пора было уходить.
– Ладно, пап, пойду.
– Стой. Куда ты? – отец встал. – Давай ко мне в отдел?

Я задумался. Хотел ли я работать под его началом? Наверное, да. Наверное, все эти десять лет я скучал. Чёрт возьми, десять лет… Я сел обратно.
– Не уйдёшь? – спросил отец.
– Не уйду. Уйти всегда успею.

Иногда кажется, что жизнь – это цепь ошибок. Но если однажды сделать правильный выбор, всё может измениться. Даже если для этого нужно простить.

Rate article
Разоблачение: когда тайны любви приводят к разладу.