Мама сразу раскусила свекровь и поставила ее на место
Остаться в долгу перед кем-то — тяжело, но в тысячу раз хуже, когда кредитор постоянно тычется в лицо своим «великодушием», требуя вечной признательности. Я, Анастасия, и мой муж, Пётр, всегда жили по средствам, избегая долгов. Но его мать, Валентина Васильевна, навязывала помощь, чтобы потом бесконечно напоминать: «Это я вас выручила!» Эти комментарии прекращались, только если она снова «одалживала» нам деньги. Даже когда Пётр возвращал долг точно в срок, она находила повод для самовосхваления: «Ну разве не лучше, чем связываться с банками? Мама всегда рядом!» Мы жили в маленьком городке под Казанью, и ее игра в «благодетельницу» отравляла нашу жизнь.
Когда встал вопрос о покупке жилья, я твердо решила не брать деньги у свекрови. Возможность появилась после смерти моей бабушки — она оставила маме квартиру, та продала ее и разделила средства между мной и сестрой. Этого хватало на половину стоимости. Но Валентина Васильевна тут же заявила: «Я добавлю остальное, но квартира будет на меня». Я опешила: «Почему?» — «Кто платит, тот и хозяин!» — отрезала она. Я не сдержалась: «Моя мама тоже дала деньги. Может, оформим на вас двоих?» Свекровь покраснела от злости: «Ты что, смеешься?» — «Нет, — ответила я, — мы возьмём ипотеку, но будем полноправными хозяевами. Ваши деньги нам не нужны».
К тому времени я уже не молчала, как раньше, и отвечала ей тем же тоном. Это её бесило, и она жаловалась родне, что «невестка совсем обнаглела». Но деньги Пётр всё равно взял, вернувшись домой с виноватым видом: «Прости, мама достала своими упрёками». Я лишь вздохнула: «Значит, будем вечно благодарить». Но я не представляла, во что это выльется.
Оплатив часть стоимости, Валентина Васильевна вообразила себя хозяйкой. Она командовала: «Обои должны быть бежевые, диван — только у окна! Ванну убирайте — привезу свою, советскую, проверенную». Мы отбивались, но это было бесполезно. Когда ремонт закончился, она потребовала ключи — «для экстренных случаев». Я скрепя сердце согласилась, лишь бы избежать ссоры. Это было ошибкой.
В первое же утро я проснулась от грохота на кухне. Вполусне вышла и обомлела: свекровь перекладывала посуду по своим правилам. «Что вы делаете?» — прошептала я. Она взвизгнула: «Как тебе не стыдно в таком виде ходить?!» Мое терпение лопнуло: «Это мой дом! А вы что здесь забыли?» — «Чей дом? — зашипела она. — Кто за него заплатил?» — «Не вы! Кухню оплатила моя мама. Ваши деньги — на санузел, вот там и хозяйничайте!» Пётр, услышав крики, ретировался в спальню, оставив нас разбираться.
Я вызвала подмогу — свою маму, Татьяну Михайловну. Через полчаса раздался звонок. Свекровь, притворно улыбаясь, открыла: «Ой, Татьяна Михайловна, с вещами?» Мама без предисловий заявила: «Решила пожить у дочки. Я же вкладывалась — имею право. А вы зачем пришли?» — «Я… проведать». — «Проведать что? — не отступала мама. — Ванну, которую вы нам навязали? Моя душевая кабина куда современнее. Давайте так: вам — ваш ретро-шедевр, мне — мой джакузи!»
Свекровь поняла, что нарвалась на достойного соперника. Она замялась: «Давайте не ссориться, пойдёмте в кафе». Они ушли, а мы с Петром, облегчённо выдохнув, наконец-то начали день. Не знаю, о чём они говорили, но с тех пор Валентина Васильлевна перестала вламываться без спроса. Больше никаких «советов», только вежливые звонки. Видимо, осознала: моя мама — крепкий орешек.
Эта победа греет душу, но я чувствую — свекровь затаила злобу. Она ещё попробует взять реванш. Но теперь я знаю: за моей спиной — крепость. И я не отступлю.